- Запомни, дочка! - грозил он Насте крючковатым указательным пальцем. - У чекиста должны быть чистые руки, горячее сердце и холодная голова! Коммунистическая партия возложила на тебя особую ответственность - стоять на передовых рубежах борьбы! Нет и не может быть важнее задачи, чем обеспечение государственной безопасности нашей социалистической Родины!..

Все слово в слово! Даже интонации, с которыми отставной генерал госбезопасности Иван Трофимович Звягин нес всю эту архаичную чушь, помнились до мельчайших подробностей. А крючковатый иссохший палец старого отца, грозящий заплутавшей по жизни дочери, виделся ей теперь дамокловым мечом, зависшим над ней на тонком, готовом вот-вот оборваться волоске.

- Вот так и служу, папа… - вслух произнесла Настя, глотая горькие слезы. - И чистые руки, и горячее сердце… все в жопе…

Никого в комнате не было, и Насте незачем было стесняться в выражениях.

Ее отец… После того, как генерал Звягин доложил, кому следует, о готовящемся государственном перевороте, спецслужбисты незамедлительно упрятали его в психушку. Там, говорят, он и скончался при невыясненных обстоятельствах. То ли подушкой его ночью задушили, то ли сам задохнулся - старый был, слабый. Мог лечь неудобно на живот, уткнуться в подушку лицом и уснуть. Навсегда.

Не поднимаясь, она пошарила рукой под кроватью и достала оттуда недопитую с вечера бутылку с водкой.

И глаз не открывала. Вот так, лежа на спине, отпила прямо из горлышка.

Бутылка вывалилась из ее руки. Настя уснула. Уснула коротким и всегда тревожным сном глубоко пьющего человека.

А в беспокойной дреме явился к ней Андрей. Андрей Таганцев, который всего два года назад еще был ее мужем и мэром сибирского городка Иртинска.

Как-то ранней осенью они отправились на плотах покорять строптивые реки Зауралья. С ними был и Витя Погодин, губернатор края, и несколько человек охранников. Но никто не углядел, как Настя на одном из крутых порогов вдруг вывалилась из резинового надувного плота.

Ледяная стремительная волна сразу же накрыла ее сверху. Голову больно ударило о подводный каменный валун, благо защитил специальный стеклопластиковый шлем. Но даже при этом она получила легкое сотрясение. Синие круги поплыли перед глазами. Ноги схватила судорога.

А Андрей, не раздумывая ни секунды, кинулся за ней в бурлящую пучину. И спас!

Как ему это удалось - никто тогда так и не понял.

Потом, уже на берегу, сушили на костре одежду, ели запеченную в золе картошку, как в детстве. Погодин приготовил потрясающий шашлык из маринованной оленины. Еду запивали сладким грузинским вином… Таким же сладким, какими были нежные поцелуи Андрея.

После ужина они вдвоем убежали от всех в лес. И Насте впервые в жизни казалось, что она без ума влюблена в Таганцева.

Влюблена? Уже через два с половиной месяца она скажет ему, что беременна и - соврет.

…Следом за Андреем в ее хмельной сон ворвался подполковник госбезопасности Рыбин - помощник Харитонова и тот еще гад.

По легенде, которую придумали на Лубянке, когда Настю «подводили» к Таганцеву, именно Захар Матвеевич Рыбин играл роль ее отца.

Через два с половиной месяца после того похода на плотах он приехал в Иртинск, чтобы склонить Андрея к авантюре, с которой должен был начаться широкомасштабный экономический кризис.

Почему этот эпизод приснился сейчас Насте?

Черно-белое кино в пьяном сне, возвращающее в прошлое, - это жуть, это хуже белой горячки. Бред рано или поздно оставит, а жестокая память пребудет с тобой до конца дней…

- Послушай, девочка, - говорил ей Рыбин в тех самых видениях. Голос его был неживым, металлическим и сопровождался долгим эхом. - За Таганцевым - глаз да глаз. Не нравится он мне. Хвостом крутить начинает. Как бы с крючка не сорвался. Всеволод Михайлович возлагает на тебя большие надежды.

- Я постараюсь. Все будет в порядке. - Настя отвечала ему, но рот ее, странным образом, оставался закрытым. Губы были плотно сжаты, а звуки исходили как будто и не от нее вовсе, а как бы сверху. - Думаю, Таганцев никуда не денется. Да, кстати, у него начали складываться какие-то отношения с бандитом Каблуком. - И лицо неживое. Плоское, как лист фанеры и белое, будто бы его старательно натерли мелом.

- Каблук - это что? - опережая эхо, спрашивал Рыбин.

- Это и фамилия, и воровское прозвище. Из молодых да ранних. Дерзок. Амбициозен. Метит занять место Чугуна.

И ведь снова! Опять она видит все в точности, ровно так, как происходило на самом деле! Может, она и не спит вовсе?

- За Чугуна - отдельное тебе спасибо. Вовремя сработала. Могло ведь произойти непоправимое. Теперь вернемся к Таганцеву. Делай со своей стороны что хочешь, но, чтоб их отношения с Погодиным, мягко говоря, изжили себя. Андрей Аркадьевич должен в конце концов увидеть в губернаторе края если не врага, то серьезную помеху на своем пути. Хватит этим двум гаврикам дружбу водить. Одного из них следует технично убрать, другого - оставить и даже возвысить.

- Кого убрать, кого возвысить?

- Убрать, естественно, Погодина. Ну может, не физически, а в ином смысле. Отстранить, например, от дел, чтобы Таганцев принял на себя весь край.

- И это - конечная цель?

- Конечной цели даже Харитонов не знает. Там ведь, в Кремле, люди умные сидят. Они секреты хранить умеют. А наше дело - выполнять команды.

- Как я устала! - вздохнула Настя. - Как я ненавижу свою работу, презираю себя! Иногда я даже Таганцева убить готова.

- И убьешь, если понадобится, - без каких-либо особых эмоций произнес Рыбин. Теперь и он казался плоским и белым. Только вот руки его… Словно их по локти обмакнули в ванну с густой горячей кровью.

- Конечно, убью, - просто согласилась с ним Настя.

Интонация ее голоса не выражала вообще ничего. Глаза были пустыми. На лице не дрогнул ни один мускул.

- Сегодня ночью я сказала ему, что беременна, - сообщила она, не глядя на Захара Матвеевича.

- И что, это правда?!

- Нет, конечно, - выдохнула она. - Но надо же его в такой ответственный момент посильнее к себе привязать! Вы же сами говорили, что он может с крючка сорваться. С этого - не сорвется. Он потом до утра уснуть не мог. Дурачок! Плакать готов был от счастья.

- А что потом? - спросил Рыбин. - Пройдет время и очень скоро выяснится, что беременность твоя - липа. Как выкрутишься?

- Навру чего-нибудь про выкидыш… Придумаю что-то.

- Анастасия! Ты - страшное чудовище! - высказался Рыбин.

- Это комплимент? - Она повернула к нему лицо. В голосе и глазах был вызов.

- Считай, что да.

- Не-е-е-е!!! - во весь голос закричала Настя, подскочив на кровати и тяжело, загнанно дыша. - Я не чудовище!!!