– Ладно, товарищи, кончаем собрание! – громко сказал я. – Несите раненых в овраг! Не хрен здесь светиться – фашисты рядом бродят!

Пропустив вперед парней, я притормозил за локоть Барского.

– Миша, это ты командовал спасательной операцией?

– Спасательной… что? Ах, ты имеешь в виду…

– Кто догадался идти за бойцами?

– Я, но я хотел…

– Ты понимаешь, что этим поступком вы подвергли всех нас огромной опасности?

– Но там же были раненые бойцы! – возмутился Барский.

– Да, их надо было вытащить обязательно! – твердо ответил я. – Но не так, как это сделали вы!

– А… как? Мы ведь взяли их и несли…

– Я не про способ переноски, дурачок! Вот скажи мне: вы охранение обеспечили? Дозор выставили? О сигналах взаимодействия договорились?

Барский только глаза выпучил и в полном обалдении покачал головой. Похоже, что о таких вещах он даже не задумывался. В общем-то и немудрено – он всего лишь шестнадцатилетний паренек, сын офицера, а не сам офицер. Тактике его не учили, хорошо хоть, что стрелять умеет.

– Сейчас вам просто повезло, а если бы на вас неожиданно выскочили немцы? Вы бы все там и легли, вместе с ранеными. А потом бы и наша очередь пришла. В результате из-за глупости шести малолетних долбоебов, возомнивших себя крутыми разведчиками…

– Да понял я все, понял! – почти крикнул Барский. – Игорь, прости, я не подумал…

– В следующий раз захочешь погеройствовать – спроси меня, как это сделать, чтобы все, кроме врагов, остались целы? Договорились?

– Хорошо!

– Славно, что ты понял! А теперь пойди и проверь посты! После проведи ревизию продуктов и всего остального, что имеем… Будем готовиться к передислокации.

– Но ведь здесь очень хорошее место! И замаскировано хорошо, и вода есть!

– Ага! А еще про это место дед Пасько знает! Он обещал прибыть к полудню, а сейчас уже часа три, если по солнцу судить. Опаздывает старик. Боюсь, как бы чего не случилось!

– Ты думаешь, что он?..

– Добровольно он нас не предаст, не тот человек! Но если попадется – под пытками выдаст. Пыток никто не выдерживает!

– Я под пытками ничего не скажу! – гордо вскинул подбородок Барский.

– Ладно, иди уже, храбрец! – не буду разочаровывать парня – под достаточно квалифицированными пытками сдаются все.

Спустившись в овраг, я подошел к лейтенанту. Он уже скончался – Марина закрывала ему глаза. Повезло в некотором роде – не мучился. А вот девчонка с перебитыми ногами, что рядом лежит, – все еще цепляется за жизнь, бедолага. С такими-то ранами… На миг у меня затеплилась надежда – а ну как все-таки дотянем ее до своих? Вряд ли, конечно, но вдруг?

Я присел рядом с трупом молодого офицера и быстро обшарил его карманы. Ремень с кобурой с него сняли при перевязке, но нам сейчас любая мелочь полезной будет. Так, в бриджах смятый платок и небольшой кожаный портмоне. Что внутри? Фото курносой улыбающейся девушки, четвертушка бумаги с расплывчатыми неразборчивыми каракулями, три рубля одной бумажкой и несколько мелких монет. Все это в нашем положении – ненужный хлам. Нагрудные карманы… Через правый прошла пуля – лежавшие там бумаги пробиты и окровавлены. Я развернул их, но понял только, что это два листка из блокнота, исписанных химическим карандашом. Похоже на письмо домой. А вот левый карман оказался пуст. Странно, ведь именно в нем должны были быть документы. Возможно, старшина забрал? Надо с ним пообщаться более предметно… Что-то он явно не договаривает…

Разгибаюсь и вижу, что Марина смотрит на меня как-то странно. Неодобрительно, что ли…

– Что случилось? – спрашиваю, машинально убирая обратно в карман лейтенанта портмоне и неотправленное письмо. Взгляд Марины немного смягчается. Так вот в чем дело – меня заподозрили в мародерстве!

– Ничего! – отвечает девушка и отворачивается. Нет, так дело не пойдет! Надо разобраться до конца, а то мне еще скандалов тут не хватало.

– Постой! Надо поговорить! – Я сажусь напротив Марины. – Ты недовольна тем, что я лазил по карманам лейтенанта?

Девушка, стараясь не смотреть мне в глаза, закусывает губу и кивает.

– Видишь ли, я обшарил его карманы не для того, чтобы использовать найденное в целях личного обогащения, как это делают мародеры. Я сделал это, чтобы помочь всем нам. Понимаешь разницу?

Девушка ошарашенно качнула головой.

– Вот скажи: нам нужна еда, медикаменты, боеприпасы?

– Да, конечно!

– А если бы у него в карманах лежали плитка шоколада, бинт, патроны? Очень нужные нам вещи! И никто, из чувства брезгливости, так и не нашел бы их! А потом нам для перевязки не хватило бы именно этого мотка… Или для выстрела по врагу – именно пары патронов из чьего-то кармана! И нас убьют, а потом прикончат всех раненых, что лежат вокруг! Зато мы погибнем с чистыми руками, так?

Марина задумалась над нарисованной мной картиной. Краем глаза я увидел, что вокруг стоят несколько пацанов и весьма внимательно прислушиваются к разговору. Ну, пусть мотают на ус – глядишь, у них станет больше шансов на выживание.

– Ладно, подумай над этим, а я пока пойду пройдусь… – легонько тронув девушку за плечо, поднимаюсь, подхватываю винтовку и топаю к выходу из оврага. А девчушка-то, что на мою младшенькую похожа, в сознании! Присаживаюсь рядом.

– Как тебя зовут, солнышко?

– Света, – шепчет бедняга.

Да, плитка шоколада сейчас бы не помешала…

– А меня Игорь.

– Я знаю, – едва заметно кивает Света.

– Ты… держись, солнышко! Помощь скоро придет!

Встаю и быстро, не оборачиваясь, ухожу. Ох, как нехорошо детей обманывать…

Часовой на месте, бдит. Рядом сидит еще один мальчишка, из тех, кому винтовки не досталось.

– Что нового?

– Ничего, Игорь! Все спокойно! – доложил часовой.

– Вот это и странно… Где же крестьяне застряли? А ну-ка, ты! – показываю пальцем на безоружного. – Позови сюда всех ребят своего возраста.

Через пару минут вокруг меня толкалось семь мальчиков, в возрасте от восьми до двенадцати лет.

– Товарищи! – обращаюсь к пацанам солидно, по-взрослому. – Нам нужно отправить разведку. Нужны добровольцы. Кто из вас готов пойти?

Ну, другого я не ожидал – руки подняли все семеро. Однако мне нужны мальчишки, которые с первого взгляда могут сойти за местных. Поэтому паренек с ярко выраженными семитскими чертами – кучерявый брюнет с огромным носом, карими глазами и оттопыренными губами – сразу отвергается. Посылать такого в разведку – сразу подписать ему смертный приговор. Затем я забраковал мальчишку в очках – вид у него чересчур интеллигентский. Из оставшихся пятерых мне глянулись двое. Оба белобрысые, загорелые чуть не до черноты (и когда успели – всего треть лета прошла?), голубоглазые, похожие друг на друга одинаковыми квадратными подбородками с глубокой ямочкой.