Оля, не отвечая, встала с земли, подошла к Хранителю, уткнулась в его грудь и расплакалась.

– Сан Саныч, а я думала, что одна здесь осталась! Вас не было, Женька пропал, я в кустах запуталась! А когда узнала, что я на Крите вместо Итаки, вообще решила, что мне отсюда не выбраться!

Хранитель погладил девочку по голове.

– Ну что ты, разве я тебя брошу? Вот пришлось немного за Женей в лабиринте побегать…

Женька, уже давно с вожделением глядевший на флягу, лежащую у ног Икара, тихонько сказал:

– Эй, парень, а во фляге есть что-нибудь? А то пить хочется!

Икар закрыл рот. В его глазах начал разгораться огонек разума. Сообразив, что к нему обращается герой, которому ужасный Минотавр жал руку, юный грек снова перешел на гекзаметр:

– Счастлив служить я тебе, о могучий герой, ужас великий поправший, сердца наполняющий, стою пред тобою…

Оля оторвалась от Сан Саныча и влепила Икару звонкий подзатыльник. Тот вздрогнул и оторопело уставился на нее.

– Эй, ты чего дерешься? Вот я тебе! – Он хотел уже дать сдачи, но его остановил Женькин голос:

– Флягу-то дай, а?

Икар поднял флягу и подал Женьке. Тот открыл ее, однако, увы, внутри не было ни капли.

Оля, стремясь загладить свою вину перед Икаром, с опозданием представила друзей:

– Икар, это Сан Саныч, Главный хранитель книг, а это Женя, его внук и мой друг! – Затем девочка добавила, чтобы ее новый знакомый не сердился за подзатыльник: – А это Икар. Он меня выручил, когда я в кустах застряла, как овца.

Мальчик улыбнулся и добавил:

– Как ягненок.

– Икар вовремя пришел мне на помощь, без него я бы ни за что не выбралась! – продолжала Оля.

– Да ладно тебе, перехвалишь… – Парень смущенно отвернулся, хотя было видно, что похвала перед Хранителем и его внуком ему очень льстит.

И только тут Оля заметила, что Евгений очень бледен и на боку у него повязка.

– Что такое? Женька, ты ранен?

Она хотела кинуться к другу, но Сан Саныч ее остановил:

– Ерунда, скоро заживет. Немного покоя, и все будет в порядке.

Женька нахмурился.

– Дед, на покой нет времени! И вообще, мы на Итаке должны были быть, как нас на Крит-то занесло?

Оля вопросительно посмотрела на Сан Саныча, но ничего не сказала. А тот рассказал ребятам о ледышке, неизвестно как оказавшейся у него в кармане, о промокшем навигаторе, и о том, как искал Женю. Ребята выслушали его молча, а потом Женька спросил:

– Ну и как мы до Итаки добираться будем?

Сан Саныч ответил:

– Я думал воспользоваться навигатором, но тут, видишь, какое дело… – Хранитель кивнул на перевязанный Женькин бок. – Зная, какие вы мастера приземляться, я отказался от этой мысли. Придется искать местные пути.

Икар робко подал голос:

– Мой отец делает прекрасные крылья, слепляя их лучшим воском, и они уверенно несут героев ввысь, розовоперстой Эос навстречу… – Тут мальчик сбился с гекзаметра, посмотрел на Олю, одновременно почесывая затылок, а потом просто спросил: – Полетите?

Женька поднял глаза на деда.

– Дед, идея вроде неплохая… По воздуху быстрее вроде?

Хранитель покачал головой.

– Нет, идея не самая хорошая. Поскольку конструктивные особенности данного планера имеют недостаточные прочностные характеристики, вызывающие деструктивные процессы в конструкции в целом.

– Чего? – Женька раскрыл рот.

Икар тоже изумился.

– Это какое-то заклинание? Если я его выучу, то полечу?

Оля поняла, что пора вмешаться. Она взяла Икара за руку и отвела на тропинку, оставив Женьку с дедом одних.

– Понимаешь, – зашептала она, – это очень сложное заклинание. Чтобы разобраться в нем, простому человеку потребуется три тысячи лет. А твой отец и так делает замечательные крылья. Только я тебя вот о чем прошу: когда вы полетите, обязательно слушайся отца. Делай только то, что он говорит! Ты понял? – Оля крепко сжала руку Икара. – Пообещай мне!

Икар вздохнул.

– Обещаю…

Мальчику, честно говоря, очень нравилось стоять рядом с Ольгой подальше от могучего Хранителя и его внука, которые запросто жали руку Минотавру. Он хотел постоять так еще немного, но тут подошел Хранитель.

– Оля, ты останешься с Женей, а мы с Икаром спустимся в долину. Надо договориться, чтобы кто-то переправил Женю отсюда к морю, и найти корабль, который доставит нас на Итаку. Икар, ты покажешь дорогу?

– С радостью, Хранитель! А вы расскажете, как у вас летают люди? Оля мне говорила…

Сан Саныч и юный грек скрылись за крутым поворотом тропы. Женька посмотрел на Олю.

– Слушай, а че такое щас дед выдал про крылья, которые делает отец Икара? Я вообще не в теме! Я понял, там что-то развалится… или нет?

Оля присела на камень рядом с Женей. Солнце уже ушло из зенита, камень оказался в тени крутой скалы, и сидеть на нем было очень приятно. Девочка вздохнула и стала объяснять:

– Ты еще об этом не читал, Жень. Парень вместе с отцом будет спасаться бегством от злого царя. Дедал, отец Икара, сделает крылья, и они улетят. Но мальчик, в восторге от полета, забудет обо всем и поднимется слишком близко к солнцу. Его лучи растопят воск, Икар упадет и разобьется. Вот что имел в виду Сан Саныч.

– Понятно… – Женька задумался, а потом вдруг спросил: – Оль, у тебя есть на чем писать?

– Ты что задумал? – бросила на друга подозрительный взгляд девочка.

– Да я так просто… Ну, есть?

– Не-а. Поищи у себя в жилетке, может, найдешь.

Кряхтя, Женька покопался в карманах, обнаружил карандаш и клочок грубой бумаги и, отвернувшись, принялся что-то рисовать… Оля не стала больше уточнять, что и зачем он делает, а, откинувшись спиной на скалу, прикрыла глаза, потому что очень утомилась от переживаний.

Вскоре вернулись Сан Саныч и Икар. Вместе с ними пришли несколько молодых мужчин, передвигавшихся по горам с необычайной ловкостью. Они споро вырубили два длинных шеста, соорудили носилки и уложили на них раненого. Меньше чем через час Женька уже находился на палубе странного корабля с прямоугольным парусом и длинными веслами. А вокруг стояли клетки с козами и овцами, бочки, лежали тюки с одеждой разных размеров и оружием, а также прочие совершенно необходимые в дальнем морском путешествии вещи. Какой-то здоровяк из команды шутя отодвинул в сторону две клетки с овцами – а в каждой клетке овец было, на минуточку, по шесть штук, – зачерпнул из-за борта воду ведром, в которое можно было усадить три Оли (причем им было бы там не тесно), и окатил палубу. Потом, широко улыбаясь, он извлек откуда-то мягкий тюфяк и, как пушинку, переложил Женьку на него. Достал из кучи снаряжения на палубе кусок парусины, соорудил над раненым что-то наподобие навеса от солнца, помахал рукой и скрылся в трюме.