Давид. Я и сейчас очень есть хочу.

Азеф. У меня ничего нет. Здесь все не мое. И хозяйка — дура, тебя впустила, а сама ушла куда-то. Тебе не страшно, Давид?

Давид. Страшно. Вы все куда-то смотрите.

Азеф. Это потому, что они меня в покое не оставляют. Кем ты хочешь быть? Инженером?

Давид. Я хочу корабли строить.

Азеф. Ни больше ни меньше! Да ты с фантазиями, Давид. Где ты видел там у нас дома корабли?

Давид. Во сне.

Азеф. Ты видишь сны?

Давид. А вы не видите?

Азеф. Лучше бы я их не видел.

Давид. Я строю корабль, и, когда спускают на воду, я смотрю ему вслед и машу рукой.

Азеф. А ты, случайно, не чокнутый?

Давид. Я даю названия кораблям, и один из них я назвал нашим именем — Азеф.

Азеф. Как? Азеф? И куда он поплыл?

Давид. Не знаю. Пусть себе плывет. И все будут рады: и тетя Слава, и тетя Рахиль, и дядя Мендель.

Азеф (хохочет). Он на первой же мине подорвется, твой корабль! Прямо при выходе из гавани. Она его там поджидать будет, уже ждет.

Давид. Нет.

Азеф. Что — нет, что — нет? Ты мне еще возражать будешь, приехал откуда-то на мою голову и возражает! Значит, мы с тобой сироты, что ли?

Давид. Да.

Азеф. Не вовремя умерла мама, не могла подождать, скоро у меня все будет, я обязательно забрал бы ее к себе. Счастливая старость.

Давид. А где ваша семья живет?

Азеф. Никогда меня ни о чем не спрашивай, хорошо?

Давид. Мама говорила, что у вас хорошая семья. Я есть хочу.

Азеф. Лилия Михайловна! Лилия Михайловна!

Лилия Михайловна. Иван Николаевич, я здесь.

Давид. Его Евно зовут.

Азеф. Вы здесь? Очень хорошо. Нам есть о чем поговорить, и будьте спокойны, мы с вами поговорим. Мальчика зачем впустили? Я вам какие инструкции давал?

Лилия Михайловна. Простите, Иван Николаевич.

Давид. Его Евно зовут.

Азеф. Вы вчера борщ целый день варили, провоняла квартира борщом, осталось что-нибудь?

Лилия Михайловна. Конечно, конечно.

Азеф. Ему налейте. И мне можете — половничек. А черный хлеб у вас найдется?

Лилия Михайловна. Найдется, найдется. Вы не беспокойтесь. Сидите здесь пока.

Азеф. И поскорее, сдохнешь от голода с вами! Слышал, сейчас нас борщом накормят.

Давид. Хорошо. А вы зачем царя убить хотите?

Азеф (подумав). А, надоел!

Давид. Понятно.

Азеф. Я тебя увезу отсюда, денег дам, брат все-таки, учился ты там, дома, хорошо?

Давид. Очень хорошо. У меня даже русские списывали.

Азеф. Что ж ты брал с них за это?

Давид. Ничего. Они говорили, чтобы я им еще спасибо сказал.

Азеф. А ты?

Давид. Иногда говорил.

Азеф. А когда не говорил — били?

Давид. Били.

Азеф. Взорву! Непременно взорву, сам бомбу брошу, первым, взорву!

Давид. Нет, не взорвете.

Азеф. Почему?

Давид. Вы только с виду грозный, а так вы сами всего боитесь. Мама говорила, что вы в детстве в постель ночью писались и к ней прибегали, чтобы согрела.

Азеф. Это болезнь, дурак! Я вылечился, она у меня прошла. Хорошо, я отправлю тебя туда, дам адреса, людей, помогу с деньгами, устрою в политехнический, я прослежу за тобой, смотри!

Давид. Ой, спасибо!

Азеф. Только слово мне дашь, одно дашь мне слово.

Давид. Какое слово?

Азеф. Никогда сюда не возвращаться, никогда! Забыть, что ты здесь родился, забыть, что здесь похоронены твои отец и мать, научись зарабатывать, не завидуй никому, живи своим трудом, не стремись к власти над людьми, помни, люди — говно, человек — все. И забудь, что у тебя есть старший брат.

Давид. Я не понимаю.

Азеф. А ты вбей себе это в голову, потом поймешь.

Давид. А почему она вас Иваном Николаевичем зовет?

Азеф. А вот я тебя, сейчас язык вырву!

Входит Лилия Михайловна.

Лилия Михайловна. Ничего, что без скатерти, я белье в прачечную отдала?

Азеф. На скатерти мы только по субботам дома ели, на крахмальной, отбеленной. Спасибо, Лилия Михайловна. (Она уходит.) Вкусно?

Давид. Еще как вкусно!

Азеф. Ну, жри (смотрит на него). Здравствуй, брат Давид!

КАРТИНА ДЕСЯТАЯ

Улица. Подъезд. За стеклом подъезда — Девушка. Свистки полицейских, потом засеменила толпа.

Голоса. Где? — На Вознесенском. — У нас, на Вознесенском. — Губернатора? — Хотели губернатора, а вышло никого, губернатор болен, дома лежит. — Ошибка, бомбу в секретаря. — О, Господи, Господи! — А бомбисты молодые? — Молодые, молодые, двух сразу подстрелили. — Ай да девушка, смотри, смотри, ты видел когда-нибудь такую девушку? Бежим с нами, девушка, там интересно. Девушка, а вы убийцу не видели? Как увидите — кликните, мы его скрутим, а вознаграждение пополам — и айда, вам весело с нами будет. — А то побежали, девушка. Ай да девушка!

Голоса смолкают. Свистки далеко. Прижимаясь к домам — Савинков.

Девушка (выбежав из подъезда). Сюда, сюда, поскорее, и не раздумывайте. Я вас ждала.

Савинков. Вы ошиблись.

Девушка. Да не сопротивляйтесь же, на вас лица нет, идите за мной.

Савинков колеблется, но она вталкивает его в подъезд.

Савинков. Кто вы?

Девушка. А вы блестяще ориентируетесь. Я так и знала, что вы свернете на Калязьева, а дальше через Воронцовскую и мимо меня. Я только не знала, что это будете именно вы.

Савинков. Этот город мне хорошо знаком.

Он страшен. Хромает. Поддерживает одну руку другой.

Девушка. Что, не повезло?

Савинков. Это бывает, бывает, куда мы идем?

Девушка. Я здесь жила когда-то, но ко мне не пойдем, ко мне нельзя.