Хмыкнув, я покачал головой и, продолжая держать зал в поле зрения, а то мало ли что, тут не только стулья летают, но и пули, направился за загородку.

Драка в это время уже прекратилась, и зрители, которые пропустили моё появление, недовольно ворча, стали расходиться по своим местам.

Обойдя загородку, я увидел похрапывающего горбоносого мужчину в возрасте. Его волосы с проседью были зачесаны назад и стянуты кожаным шнурком. Весь вид показывал, что он следит за собой, однако это не мешало ему напиваться вдрызг. И сейчас он был не адекватен. Осмотрев его, я вернулся к бармену и, дав ему долларовую монету, попросил после пробуждения вождя направить его ко мне, объяснив, как меня найти, однако имени своего не назвал, мало ли что. Если вождь такой уникум, сам найдёт.

Обойдя столик с сильно загулявшей компанией, двое из которой участвовали в драке, я их запомнил по красным шарфам, вышел на улицу и озадаченно остановился. Черныша не было. Из восьми лошадей, что были привязаны у коновязи, отсутствовало шестеро, как и мой Черныш.

– Не понял!

Моющий окровавленное лицо один из проигравших поднял голову и, посмотрев на меня, оскалился, показывая выбитые зубы. Через секунду он затрясся от смеха.

– Это что такое?! – возмущенно показал я на коновязь обеими руками.

Однако парнишка молчал, продолжая мыть лицо, но это ему мало помогало, кровь из разбитой брови продолжала стекать. Тут штопать надо.

– Слушай, парень, когда тебя выкидывали, то мой конь ещё был здесь. Так что, я не уйду, пока не узнаю, кто его забрал.

Стоящие неподалёку три ковбоя в длинных пропыленных плащах с интересом наблюдали за мной.

– Не трогай Грегори, он неплохой плотник, но немой. Я видел, кто забрал твоего гнедого, – сказал один из них, сплевывая тягучую слюну.

– А-атлично. Так кто этот конокрад? – спросил я, поворачиваясь к ним.

– Джим Хоткинс, сынок местного плантатора. Самого крупного плантатора. У него лошадь захромала, так один из людей повел её к ветеринару, а Джиму твоя приглянулась, он её и забрал.

– У нас, в Индиане, конокрадов вешают, а у вас? – спросил я, свирепея. Покусились на моё имущество, а я такое никогда не прощал.

– По закону, как маршал решит, а он на стороне Хоткинса-старшего.

– Да начхать. Куда он ускакал? – спросил я, старательно сбрасывая эмоции.

– Похоже, в салун «Лилия», там новая певица выступает. Если нужна помощь, обращайся. Я Том Ларкинс, владелец ранчо «Цветущий луг». Хоткинс мой сосед и давно присматривается к моим землям, так что, если что, я с тобой, – снова сплюнув, протянул руку Том.

«Какие здесь простые люди. Надо помочь кого-то убить? Да, пожалуйста», – покачал я мысленно головой.

– Джон Маккена, – ответил я, пожимая протянутую руку и глядя, как вытягивается лицо Ларкинса, когда он услышал мое имя.

– Где у вас офис маршала? – спросил я у него.

– В двух кварталах отсюда, он в одном здании с офисом шерифа, – ответил мне Ларкинс, приходя в себя от изумления.

Я ещё не знал, что стал почти легендарной личностью. В отсутствии газет в походах встретившиеся путники устно передавали свежие новости, и понятное дело, убийства и ограбления у них были на первом месте, ну кому захочется говорить о падеже скота или об очередной засухе?

– Хм, шериф? А с Хоткинсом он в каких отношениях? – спросил я задумчиво.

– Шериф у нас новый, из Сан-Диего прислали. Пока никаких слухов о нем не было. Но хозяин ресторана Том Пинкит говорил, что они встречались в его кабинетах и Хоткинс ушёл оттуда разъярённый.

– Прогуляемся-ка мы к шерифу, думаю, он тот, кто нам поможет.

Я был не один и рисковать жёнами не хотел, поэтому решил действовать по закону. Посмотрим, какая здесь Фемида, похожа ли она на беспредельную Россию, или нет. Если да, что ж, придётся пострелять.

Дойдя до офисов шерифа и маршала, я вошёл в дверь, где было написано «Шериф». Сам шериф отвечал за округ, а не за город, в котором командовал маршал, подчиняясь тому же шерифу.

Шериф был на месте, о чём мне сообщил один из его помощников. После того как он доложил о нас, мы прошли в его кабинет.

– Простите, как вас? – не расслышал он или сделал вид, что не расслышал, больно уж у него был удивлённый вид.

– Джон Маккена, переселенец, – повторил я.

– Хм, а я слышал рассказы, что вы двухметрового роста, атлетического телосложения, лет тридцати и великолепно стреляете из револьвера.

– Я ещё и крестиком вышивать умею, – хмуро сказал я.

«М-да, во даёт народная молва. Странно, что они меня еще суперменом не сделали», – подумал я, слушая, что говорит шериф:

– … так вы говорите, коня украли? – продолжал расспрашивать нас шериф.

– Да, я заходил в салун, там ещё драка шла, вышел через пять минут, а коня нет. У меня свидетели, – лаконично сказал я, указав на Ларкинса.

– Я Том Ларкинс, владелец ранчо «Цветущий луг». Я с двумя своими ковбоями подъезжал к салуну тогда, когда из него выскочил Джим Хоткинс с дружками, у его лошади было повреждено копыто, и он, вскочив на коня Маккены, ускакал в кабаре «Лилия».

– Где ваши люди? – спросил шериф, записывая наши показания.

– Снаружи, у лошадей, – ответил Ларкинс.

Сняв с нас показания и пригласив также ковбоев Ларкинса, шериф надел широкополый стетсон, почти такой же, как и у меня, только у моей шляпы края были загнуты вверх, у шерифовой же они были ровными, и направился на улицу. Мы последовали за ним.

Взяв троих помощников и нас в качестве свидетелей, шериф направился к «Лилии». Лошадь, которую мне пока дали, оказалась очень строптивой, и только после второго удара кулаком по голове она стала вести себя послушно, правда, почему-то скакала теперь только зигзагами, качаясь из стороны в сторону.

У салуна стояло почти два десятка скакунов, среди которых я сразу обнаружил своего Черныша.

Я особо не беспокоился, со стороны закона прикрыт, а что там дальше будет, увидим, главное получить своё. Ну и долги вору отдать, это естественно.

Черныш, увидев меня, радостно заржал, отчего у меня на лице невольно появилась улыбка, всё-таки за время путешествия мы успели изрядно сдружиться.

Показав шерифу доказательства – свои инициалы на внутренней стороне седла и шрам на ноге, подтвердил, что конь действительно мой. Тем более Черныш постоянно тыкался губами в мой карман, ища что-нибудь вкусненькое.

В салун я зашёл последним, никак не мог привязать даденную мне лошадку, которая, пока я радовался Чернышу, успела отойти от салуна к питьевой бадье. Наконец я не выдержал и рукоятью «кольта» треснул ее по голове.

– Пока я тебя верну, ты точно придурочной станешь, – вполголоса сказал я, привязывая удивительно присмиревшую скотину.