Я невольно ойкнула от прикосновения горячего влажного языка. А Костя продолжал, не обращая внимания на мою реакцию. Вернее, наслаждаясь этой реакцией, так, наверное, будет точнее. Он крепко держал меня за бёдра и продолжал: провёл языком дорожку от пупка к пуговице на джинсах, обдавая горячим дыханием, коснулся ямочки пупка. Я невольно вздрогнула, ощущая кончик языка в том месте: непривычно, неправильно и странно возбуждающе.

Потом Костя приподнял лицо, поймал мой смущённый взгляд. Широко улыбнулся.

– Я тебя люблю, – сказал как ни в чём не бывало.

Улыбка сама собой появилась на губах. Я готова была слушать это бесконечно. Особенно вот так, ни с того ни с сего, посреди развороченной кухни, хотя это кухня его квартиры, а Галина Ивановна придёт только послезавтра.

Пуговица джинсов мягко подалась под чьими-то наглыми пальцами. Костик смотрел на меня и раздевал на ощупь. А я не могла отвести взгляда от его потемневших от желания серых глаз.

А я ведь тоже его люблю. Но ещё ни разу не говорила, как-то стеснялась. Но он пророс у меня внутри, такой, какой есть, со всеми достоинствами и недостатками. Мне в нём нравилось всё, от действительно классных ума и внешности до сомнительной по классности манеры оставлять грязные чашки в раковине до прихода Галины Ивановны. От способности держать в голове тысячи мелочей одновременно до такой милой привычки разбрасывать носки где попало.

Ткань джинсов поползла вниз. Я осталась стоять на подоконнике в одних трусиках, на радость всему двору. Хотя какой двор, это самое высокое здание в округе, так что моей пятой точкой будут любоваться разве что пролетающие мимо аисты.

В следующий момент Костик прижался губами к треугольничку ткани между ног, и я мигом забыла об аистах. Горячее дыхание сквозь тонкую ткань – когда Костик выдыхал, перемежался холодком – когда втягивал воздух. Против воли я почувствовала, что возбуждаюсь от этого. Хотя почему против воли… вовсе даже и не против.

Его пальцы осторожно потянули вниз трусики. Медленно, покрывая поцелуями каждый сантиметр обнажавшейся кожи, Костик освободил меня от белья. По-хозяйски закинул бедро себе на плечо. Я поняла, что он собирается сделать, но не успела ни помешать, ни даже возразить: его горячий жадный язык коснулся меня там, и я содрогнулась от яркого удовольствия.

Это какой-то… верх неприличия. И вызова. С голой попой, в окне – и пусть я знаю, что никто не увидит, всё равно адреналин щекочет нервы. И откровенная ласка из-за этого воспринимается ещё ярче и сильнее.

Я фактически висела в воздухе – одна нога на плече у Кости, вторую он бережно и крепко придерживал, а вместе с ней и весь мой вес. И продолжал свои движения языком, невыносимые, дразнящие, заставляющие меня судорожно хватать ртом воздух. Я схватилась одной рукой за стенку, другой – за его волосы, и только вздрагивала, когда язык касался средоточия ощущений. А прикосновения становились всё быстрее, обрели сводящий с ума ритм, и наконец мне показалось, что я вся словно превратилась в один лишь оголённый нерв, затрепетавший от дикого наслаждения.

Времени прийти в себя мне почти не дали. Едва я опомнилась, как Костик спустил меня вниз, посадил на край подоконника, стащил уже расстёгнутые свои джинсы и сразу же вошёл. Я была более чем готова, но всё равно – ощущение чего-то большого, твёрдого, бесцеремонно раздвигающего распалённые влажные складочки заставило мыщцы внутри томительно сжаться, а меня – невольно застонать.

– Алина… – прошептал Костик, начиная двигаться во мне. На миг сжал так крепко, что рёбра затрещали, а потом отпустил, подался вперёд, снова прижимая спиной к холодному стеклу, и стал наращивать темп.

Я уплывала, теряясь в его бездонных глазах, судорожно всхлипывала, когда его движения внутри меня вызывали сокращения мышц. Набухший, разгорячённый от недавнего клитор тёрся о чужой лобок, и буквально через несколько минут я снова кончила, так бурно и яростно, как будто первого раза и не было.

Костик задержался немногим дольше. В последний момент успел выйти, и результат нашей физзарядки выплеснулся мне на живот.

– Извини, – задыхаясь, упираясь лбом в мой лоб, прошептал Костик. – Надо было сходить за резинкой.

– Всё хорошо, – шепнула я в ответ. Мне самой снесло крышу не меньше, чем ему, я бы даже сейчас про резинку бы не вспомнила.

Костик обернулся и критически осмотрел кухню:

– Ничего так пирожки вышли.

– Прости, – промямлила теперь уже я. – Сейчас я всё уберу.

– У меня есть идея получше, – он снял меня с подоконника и на миг прижал к себе. – Мы идём в душ, а потом в ресторан.

– Хорошо, – сейчас я была на всё согласна. И, только заметив чёртики в его глазах, поняла: – Ах ты! Да ты же всё это нарочно спланировал!

– Ну что ты! – он комично приподнял руки. – Нет-нет!

Я только молча буравила его подозрительным взглядом, безуспешно разбивавшимся о доспехи его притворной невинности.

А ведь я и правда умею печь пирожки. Но ничего, в следующий раз я ему докажу.

Аринка вернулась из путешествия поздно ночью. Я сделала вид, что сплю, чтобы перенести беседу с отчетом на утро, когда что-то менять будет поздно.

Итак – утро.

Кофе со сладостями из «дьюти фри». Магнитики, маечки, радостные рассказы о том, как восхитительно было отдыхать – и совершенно бесплатно. А сервис, а погода! Просто рай на Земле. Я слушала все это, рассеянно кивая, и посматривала на часы. Вот-вот настоящему секретарю уже надо будет выходить из дому, чтобы принять эстафету у ненастоящего. А главное-то еще не сказано!

Наконец мы добрались до того самого места, когда, вздохнув, Арина спросила:

– Ну, а у тебя здесь как? Как работа? Ты справилась?

Я отвела взгляд в сторону, пожала плечами и хмуро промолчала.

На лбу моей сестры залегла обеспокоенная складка.

– Что-то случилось? – теперь она была уже не так безмятежна и радостна.

И совершенно правильно!

– Понимаешь… тут такое дело… – я запинаюсь на каждом слове, явно нервничаю. Взгляд – виноватый по самое не могу. – В общем, ты переспала со своим боссом.

– Как?! – воскликнула она.

А вот это хороший вопрос! Я сразу же оживилась:

– Ну… Там по-разному было. Но ты не волнуйся! Конечно, я расскажу тебе подробности. Тебе же нельзя путаться! Значит, сначала он расстегнул блузку.

– Нет! Как ты могла? – воскликнула она. – И что он теперь обо мне думает? У меня же Санёк есть, а я… И нам-то еще работать дальше… Да ты вообще понимаешь, что ты наделала?!

– Понимаю… – понуро согласилась я, и вид у меня при этом был самый виноватый. – Но что поделать… как-то так получилось. Я ведь далеко не лучший секретарь… Я не очень хорошо справлялась с работой. Знаешь, косяк за косяком. Вот он и начал меня отчитывать. Я хотела его как-то отвлечь… Ну и…