Мою окульку обогнал знакомый «мерседес». Майор посигналил, чтобы мы притормозили. Пришлось подчиниться. У майора было тоже отличное настроение, он цвел улыбкой:

– Доброе утро, милые дамы.

Улыбаться расхотелось.

– Здравствуйте, – насторожились мы.

– Предлагаю вам остаться еще на некоторое время у нас в городе.

– В качестве кого?

– В качестве гостей, разумеется.

– Нам хозяева уже надоели, – щурясь на осеннее солнышко, ответила Эля.

– И напрасно. У меня к вам предложение, – став серьезным, объяснил майор.

– Мы не сотрудничаем с ФСБ, – осадила я его, – убеждения не позволяют.

– Вам убеждения позволяют сотрудничать с аферистами и проходимцами. Хорошие у вас убеждения, – стал воспитывать меня майор.

– Если вы о Никифорове, так это грех молодости. Мы по-христиански простили его.

– После того, как он переписал на вас имущество?

– Это был жест доброй воли, поверьте. Он еще предлагал дом и машину своей жены, но мы отказались.

– А десять бочек аммиачной селитры он вам не предлагал?

Мы с Элеонорой переглянулись.

– Вот, я так и знала, что он от нас что-то скрывает, – поделилась я с майором. – Что за бочки?

– Бочки с удобрением. У меня есть к вам предложение. Деловое, – поспешно добавил майор, заметив мою смущенную улыбку. – Обсудим?

Мы с Элеонорой снова обменялись взглядами. Не знаю, как ей, а мне было любопытно узнать, что нам предложит майор. Я кивнула.

– Вы тут, можно сказать, проездом, – доверительно сообщил Прясников, – в этом смысле вы идеально подходите для того, что я задумал.

– Стянуть ворованное у двух хозяев, – не удержалась и сболтнула я.

– Значит, вы в курсе, – просиял майор. – Тем лучше, быстрей уловите суть предложения.

Суть предложения сводилась к следующему: майор подгоняет технику, мы перегружаем бочки и отправляем их покупателю. На это предложение я ответила словом «нет».

– Нет? В каком смысле – нет?

– Есть какой-то другой смысл у слова «нет»?

– Вы производите обманчивое впечатление, – сокрушался майор, – кажетесь практичной девушкой на первый взгляд.

– И на первый, и на второй взгляд. Поэтому нет.

– Девочки, я вас ни в коем случае не задерживаю, но за час заработать пару лимонов – это отличное предложение!

– А сами-то почему не заберете бочки, деньги бы сэкономили? – поинтересовалась Эля.

– Положение не позволяет.

Где-то глубоко в сознании мелькнула мысль, что Прясников лукавит, его положение не то что не мешает, как раз наоборот, обязывает изъять это несчастное удобрение. Но лукавый меня в тот момент попутал, я соблазнилась:

– В какой валюте?

– В твердых рублях.

– Господи, как измельчали мужчины, – вздохнула я.

– Господин офицер, – поддержала меня подруга, – взрывчаткой мы не интересуемся. У нас профессии мирные. Позвольте, мы уедем.

– Хорошо, трех хватит?

Я посмотрела на Элеонору, она отрицательно покачала головой, но привычка торговаться взяла верх, и я упрямо сдвинула брови:

– Пять лимонов, на меньшее не согласимся. А вообще, скажите, господин Прясников, зачем вы с Гошей связываетесь? Он же аферист и проходимец, – напомнила я майору.

– Этот аферист и проходимец женился на моей сестре, вот и приходится прикрывать его задницу, – открыл нам глаза Прясников.

– Как, и ваша сестра тоже? – всплеснула я руками.

– Где у вас, у баб, мозги? Что вы находите в этом Никифорове?

Матюшина дергала меня за рукав куртки, но меня уже несло, потому что риелтор – это блефующий циник.

– Ближе к делу, – предложила я. – Половина наша, и мы готовы с вами сотрудничать.

– Девочки, это же грабеж, – притворно возмутился майор, я повернула ключ в замке зажигания.

– Можно мы поедем?

– Счастливого пути.

Прясников закурил, вернулся в свою роскошную тачку, сел и выпустил дым в окно.

Мы наблюдали, как «мерседес» развернулся прямо по двойной сплошной. Поравнявшись с нами, майор высунулся из машины:

– Ладно, черт с вами, согласен.

– Мы подумаем, – пообещала я, и он отбыл.

– Как ты думаешь, что это было? – через минуту спросила Элеонора.

– Деловое предложение, что же еще, – пожала я плечами.

– Тогда, может… – начала Матюшина, но я ее перебила:

– Ты тоже считаешь, что пять миллионов лишними не бывают?

– В общем, да.

– Зачем тогда влезла? Ладно, попробую что-нибудь придумать. – И я набрала номер шефа: – Леонид Николаевич, я жду звонка от итальянца, а он не звонит и не звонит. Вы дали ему мой телефон?

– Нет, я думал, вы встретитесь в агентстве.

– Леонид Николаевич, дайте ему мой телефон.

– Хорошо, даю.

Шеф занялся наконец делом, а я набрала Егорова:

– Паш, а Паш.

– Что? – напрягся он.

– Я сегодня не приеду.

– Да что это такое, ясное море, что значит – «не приеду»? А вообще ты домой собираешься или остаешься в Краснодаре?

– Не уговаривай, не останусь я здесь, мне этот город не понравился. Здесь стреляют. Все, пока, – простилась я с Егоровым и развернула «Оку» по примеру майора Прясникова по двойной сплошной.

Опять мелькнул указатель «Краснодар – 30 км», и я поверила в судьбу.

Назад мы ехали, погруженные каждая в свои мысли.

«Во что мы ввязываемся? – спрашивала я себя. – А главное – зачем?» Ответ напрашивался такой, что я себя стыдилась.

Подъехав к домику, который вчера стал собственностью Элеоноры, я подумала, как хорошо иметь недвижимость в разных городах: вот так приедешь, когда захотел, и ты дома.

Открыв дверь веранды, мы прошли в комнату и остановились как вкопанные. Все, что еще недавно было мебелью, стало кучей дров. За то время, что нас не было, кто-то успел покрошить стол, стулья, диван и шкаф в мелкую крошку.

– Ой, – вырвалось у Эли, – как же мы теперь дом продадим?

И мы принялись за уборку.

Когда из-под мусора наконец показался пол, я окинула комнату взглядом и сказала:

– Знаешь, так даже лучше.

– Слушай, а где Никифоров? Как ты думаешь, ему удалось спастись, или он тоже был в этой куче?

– Эля, он все-таки не муха, чтобы после себя оставить только мокрое место. Нашел себе еще какую-нибудь одинокую, тоскующую по мужскому плечу женщину. Не беспокойся, скоро объявится.