Женька снова споткнулся, но тут же выправил шаг. Да, на нем к тому же лежит ответственность, как на настоящем взрослом мужчине, так что надо собраться и успокоить дыхание методикой, которую подсказал Мичурин. А то догадается насчет его волнений кто-нибудь из отряда и не дай бог обратно развернет. Мальчишка жалел только об одном: что огнестрельного оружия не дали, никакой самой завалящей самодельной пукалки, с собой был только нож. Оно конечно, позади шагали двое вооруженных до зубов охранников, а впереди – еще двое. Женька нервно хмыкнул: да ладно, никаких затруднений быть не должно.

– Почти пришли. – Девятов сбавил шаг и свернул влево, где невдалеке сиял ярко-красный огонек. – Теперь тихо. Женька, ты как?

– Порядок, – громким шепотом отозвался понятливый Женька.

Отряд оказался на небольшом пятачке открытого пространства, где в одной из кочек торчала палка с когда-то красным, а теперь уже основательно выцветшим спортивным вымпелом. На нем едва читалось «СПАР. . К», да и то лишь при свете дня. Рядом из Топи торчал какой-то нарост, напоминавший внушительный пчелиный улей со множеством маленьких дырочек.

– Что ж, парень, теперь твой выход. – Девятов отстегнул Женькин страховочный карабин. – Маршрут и инструкции помнишь? Давай-ка повторим с тобой на всякий пожарный.

– От вымпела три кочки прямо, – прилежно забубнил Женька. – Потом две направо, снова три прямо. Три налево, две прямо и – остров с вальдюганом. Перчатки и респиратор не снимать ни в коем случае. Дождаться, пока верх лепестков не разойдется в стороны. Сразу же туго перетянуть стебель проволочной петлей под самым цветком. Отойти, выждать пятнадцать-двадцать секунд. Затем, придерживая цветок снизу левой рукой, правой быстро перерубить стебель ножом выше проволоки. Добычу поместить в контейнер. – Мальчишка похлопал по пластиковому контейнеру с герметично захлопывающейся крышкой, который висел у него на боку. – И назад.

– И не пов-ре-дить, – веско напомнил Девятов. – Если перчатки прожжет, что делать?

– Немедленно скинуть и надеть запасные, – отчеканил Женька.

– А если фильтр?

– Закрыть рот и нос вот этим. – Он продемонстрировал толстый шарф, пропитанный особым мичуринским сиропчиком и намотанный на шею. – И дышать пореже до возвращения на исходную точку. То есть к вам.

– Молодец, – одобрил Девятов. – Лучше, конечно, вообще не дышать, а то может так шибануть, что перепутаешь, откуда гной льется – из жопы или ушей… Испугался? – Командир хмыкнул и потрепал мальчишку по голове. – Да шучу я, Мичурин свое дело крепко знает. Если тренировки даром не прошли, все будет зашибись.

Женька сглотнул ком в горле и нацепил респитатор. Девятов помог ему натянуть перчатки и проверил, плотно ли сидит кожаный наруч для защиты левой руки.

– Ну, теперь все. Шагом – марш.

– Есть!

Шумно выдохнув в фильтр, Женька, осторожно ступая по проседавшим под сапогами кочкам, двинулся в сторону сияющего растения. Три кочки прямо. Две направо, снова три прямо. Мальчишка закусил губу, балансируя руками. Позади, где остался отряд сопровождения, было тихо. Очень тихо. Три налево, две прямо и – вот он, чудо-цветок, совсем близко. Большой, размером со штопаный футбольный мяч неизвестно какого поколения, который пацаны частенько гоняли во дворе. Только этот мяч переливался алым, а по стеблю периодически пробегали фиолетовые сполохи. Пока еще закрытый бутон напоминал матовый светильник в комнате психологической разгрузки, только тот был зеленым. Лепестки на кончиках, истончаясь, загибались наружу, словно у перезревшей, разваренной луковицы. Женька поморщился: еще они очень напомнили скукожившиеся щупальца какого-то мертвого существа.

Перепрыгнув с последней кочки на твердую землю, мальчишка оглянулся: все четверо взрослых стояли неподвижно и смотрели в его сторону. Он не смог удержаться и помахал им рукой. Девятов кивнул в ответ.

Женька набрал в грудь воздуха, решительно повернулся и опустился на колени перед вальдюганом, который озарил лицо паренька кроваво-красным. Структура растения оказалась полупрозрачной, и при близком рассмотрении сквозь волокнистую ткань лепестков внутри виднелось что-то темное и размытое, похожее на орех, бившееся словно сердце.

Сбросив оцепенение, зашевелились, чувствуя незваного гостя, пупырчатые лепестки. Чуть раскрылись сверху – и Женька набросил на стебель проволоку, упираясь ногами в землю, затянул петлю что было сил и быстро отполз в сторону.

Очередной фиолетовый сполох словно ткнулся в эту металлическую преграду и растаял. Лепестки дрогнули, стали гаснуть, и вскоре лишь чуть светились красноватым. Орех застучал было чаще, но совсем скоро утих.

У Женьки от волнения перехватило дух. Он один из тех немногих пацанов, которые видели вальдюган живым. Сейчас он добудет эту драгоценность, принесет в колонию – и станет частью чего-то важного для всех. Он, еще недавно сопливый пацан на побегушках, теперь – участник войсковой операции. Воспитанник особого отряда. В будущем – отважный боец или даже командир. Чики-брики – и в дамки. Оставалось только…

Женька достал нож, обхватил цветок левой рукой – четко, как на тренировках – и быстрыми движениями перерубил стебель выше проволоки. Лепестки зловеще зашипели, но не раскрылись. «Все верно сделал», – с облегчением подумал Женька. Открыв контейнер, он бережно положил в него почти погасший бутон. Плотно закрывая крышку, мальчик не заметил, как за спиной всколыхнулась Хмарь, выпуская из себя огромное Нечто.

– Есть, – отреагировал один из дозорных, когда в туманных сумерках в том направлении, где рос цветок, погасло пятнышко света. – А пацан-то с яйцами. Хорошее подспорье растет.

– Как думаете, че это за хрень? – спросил один из бойцов, в ожидании мальчишки разглядывая странный улей возле вымпела. – В прошлом году вроде не было такого.

– Не отвлекайся, – осадил его Девятов. – Растет и растет. Не за этим пришли.

– Так точ-чн… – чихнул в рукав боец, и в ту же секунду его шею с хрустом пронзил длинный, словно строительный гвоздь, шип. Булькнув кровью, солдат пошатнулся и, рефлекторно нажав на спуск, отстрелил стоявшему впереди Девятову голову, брызнувшую во все стороны кусками шлема и мяса.

– А-а-а!!! – заорал почти дошедший Женька, тут же оступившись и провалившись по пояс в Топь.

В воздухе загудело, и оставшихся двух бойцов моментально облепили рассерженные насекомые. Страшно взревев и отмахиваясь оружием, мужчины ринулись обратно, по направлению к спасительной воде. Хмарь приняла их в свои туманные объятия с восторгом.

– Нет! – заплакал обмочившийся, перепуганный до смерти Женька, обеими руками хватаясь за острую, рвущую кожу траву, и все равно сползающий в холодную урчащую жижу. – Стойте! Подождите! Заберите меня… Мамочка! МА-МА-А!!!

У Девятова еще подергивался кирзач.

На вышке врубили полный свет, завыла сирена, дежурные подбежали к воротам, лязгнули створки. Но выходить никто пока не собирался.