— Как он выглядел?

— Высокий, в мягкой серой шляпе… Уже перед самым Компьенем шоссе пересекает лес. На одном из поворотов я почувствовал удар в спину. Чья-то рука ухватилась за руль, который я держал, а меня стали выталкивать из машины. Я потерял сознание. Пришел в себя, лежа в кювете. Машины уже не было.

— В котором часу это произошло?

— Часов в одиннадцать утра. Не знаю. Часы в машине испортились. Я побродил по лесу, чтобы прийти в себя и не торопясь подумать. Чувствовал сильное головокружение. Слышал, как вдали проходили поезда. В конце концов набрел на небольшую железнодорожную станцию. В пять часов прибыл в Париж и снял номер в гостинице. Там привел себя в порядок, почистил одежду. Ну, и вот я здесь.

— Вы приехали сюда тайком, незаметно?

— Да.

— А почему?

— Сам не знаю.

— Вам кто-нибудь встретился?

— Нет, я вошел через парк, а не со стороны автострады. В момент, когда я подошел к крыльцу, раздался выстрел… Мне бы хотелось повидать Эльзу.

— Вам известно, что ее пытались отравить?

Мегрэ даже приблизительно не представлял себе, какое действие возымеют эти слова. Датчанин рывком приподнялся на кровати, впился взглядом в Мегрэ, пролепетал:

— Неужели правда?

И сразу же вроде бы повеселел, словно освободившись от тяжкого кошмара.

— Я хочу ее видеть, скажите ей.

Мегрэ отправился в комнату Эльзы. Она лежала на диване, вперив пустой взгляд в потолок. Перед ней сидел Люкас и не сводил с нее глаз.

— Хотите пройти к нему?

— А что он сказал?

Она все еще выглядела напуганной, нерешительной. Переступив порог комнаты брата, она сделала два неуверенных шага, рванулась к кровати раненого и, говоря что-то на родном языке, крепко обняла его.

Люкас был мрачен и следил за Мегрэ.

— Ну как, шеф, вы-то сами уже разобрались, что к чему?

Комиссар неопределенно повел плечами и вместо ответа распорядился:

— Ты должен убедиться в том, что «гаражист» еще в Париже. Потом позвони на Набережную — пусть завтра при первой же возможности пришлют хирурга. А еще бы лучше — сегодня ночью.

— А вы где будете?

— Пока ничего не знаю. Наблюдение вокруг парка продолжить. Впрочем, оно не даст никаких результатов.

Он спустился на первый этаж, сошел с крыльца и в полном одиночестве добрался до автострады. Гараж был закрыт, но светились и поблескивали лаком молочные диски бензоколонок.

На втором этаже виллы Мишонне горел свет. За шторкой все на том же месте вырисовывался силуэт страхового агента.

Ночь выдалась прохладная. С полей поднимался волнообразный туман, медленно проплывавший в метре от земли. Со стороны Арпажона донеслось нарастающее гудение мотора и лязг железа. Через минуту к бензозаправке подъехал грузовик и посигналил. В железных воротах открылась маленькая дверка, и стало видно электролампочку, горевшую внутри помещения.

— Двадцать литров! — скомандовал шофер со своего сиденья в высоко расположенной кабине.

Механик спросонья включил бензопомпу. Комиссар подошел к нему, не вынимая трубки из зубов и рук из карманов.

— Господин Оскар не вернулся?

— А, это вы! Все еще здесь?.. Нет, не вернулся. Когда он уезжает в Париж, то возвращается лишь на следующее утро.

Немного помолчав, механик обратился к водителю грузовика:

— Послушай, Артюр, забрал бы ты свою запаску, она уже готова.

Затем пошел в мастерскую, выкатил оттуда колесо с отремонтированным баллоном, не без труда укрепил его сзади, под кузовом грузовика.

Машина уехала. Маленький красный огонек быстро растворился в темноте. Механик вздохнул.

— Все ищете убийцу? Да еще в такой час? Господи, да если бы дали мне спокойно покемарить, я, право же, не стал бы заниматься никем и ничем.

На колокольне сельской церкви пробило два. Далеко на горизонте тащился поезд, из трубы паровоза вылетали снопы искр.

— Так вы войдете? Или нет?

Механик потянулся: ему не терпелось снова уснуть.

Мегрэ вошел вслед за ним в мастерскую, осмотрел стены, побеленные известью. На гвоздях висели красноватые автомобильные камеры, всевозможные покрышки, и все это в плохом состоянии.

— Скажите-ка, что он сделает с колесом, которое вы ему дали?

— То есть как это — что сделает? Поставит на свой грузовик, что же еще?

— Вы так думаете? Но тогда его грузовик будет очень странно катиться: ведь диаметр этого колеса иной, чем у остальных?

В глазах механика мелькнула тревога.

— Может, я ошибся. Постойте-ка. Неужели я сдуру дал ему колесо от трехтонки папаши Матье?

Раздался выстрел — Мегрэ продырявил одну из автомобильных камер, висевших на стене. Камера все больше сплющивалась, а из образовавшейся дыры посыпались крохотные пакетики из белой вощеной бумаги.

— Не шевелись, парень! — скомандовал Мегрэ механику, который, согнувшись пополам, уже хотел было дать деру. — Внимание! Стреляю!

— Чего вы от меня хотите?!

— Руки вверх! Живо!..

И он мгновенно подскочил к Жожо, ощупал его карманы и с ходу конфисковал пистолет с шестизарядной обоймой.

— Ступай, ляг на свою раскладушку.

Движением ноги Мегрэ закрыл дверь. Глядя на веснушчатое лицо механика, он понял, что тот не так-то легко смирится с поражением.

— Ложись!

Мегрэ огляделся — веревки нигде не было, но он заметил катушку электропровода.

— Давай руки!

Поскольку Мегрэ пришлось положить револьвер, механик было дернулся, но тут же получил удар кулаком в лицо. Из носа у него потекла кровь, губа сразу вспухла. Взбешенный, Жожо захрипел. Но он и моргнуть не успел, как комиссар ловко связал ему руки и для верности все тем же электропроводом опутал ноги.

— Тебе сколько лет?

— Двадцать один.

— И откуда же ты прибыл сюда?

Парень молчал. Мегрэ показал ему кулак.

— Из исправительной колонии в Монпелье.

— Что ж, в добрый час! А ты знаешь, что в этих белых пакетиках?

— Наркотик. Кокаин.

Голос Жожо звучал злобно. Он изо всех сил напрягался, пытаясь разорвать провод.

— А что было в запаске?

— Ничего не знаю.

— Тогда почему ты отдал ее именно этому водителю, а не какому-нибудь другому?

— Больше отвечать не буду.

— Тем хуже для тебя.