Лиза смотрела, как бомж передаёт Васе кусочек полиэтилена и чёрные перчатки, заскорузлые от крови, и вдруг остро и пронзительно ощутила нереальность происходящего.

Энергичный Шаларь, бомж с манерами деревенского старосты, заиндевевшие узбеки-понятые, мусор, возведённый в ранг улики, – всего этого не должно быть в её жизни! Её место на тёплой уютной кухне рядом с мужем и детьми, только о таком счастье она мечтала, и ничего другого ей никогда не было нужно!

Вспоминая, как родители давили на неё, чтобы получила высшее образование, Лиза не знала, плакать ей или смеяться. Все эти скандалы, крики, потрясания дневником с неидеальными оценками, оскорбления и бойкоты – ради чего всё это было? Чтобы дочь превратилась в ничтожный винтик государственной машины, автомат по оформлению уголовных дел без собственной жизни? «Хотя, – подумала Лиза, – будь я автоматом, я не могла бы чувствовать себя такой несчастной…»

Умом она понимала, что нельзя винить родителей в смерти Гриши. Наверное, болезнь уже сидела в нём, когда они начали встречаться, просто никак не проявлялась, и мама с папой нисколько не виноваты, что ей не пришлось стать счастливой женой и матерью. Так распорядилась судьба.

И всё же ей казалось, позволь мама с папой им пожениться, улети она вместе с мужем к месту службы, всё сложилось бы совершенно иначе. Гриша остался бы в живых, у них родились бы дети… Иногда Лиза так ярко представляла себе их общую жизнь, что становилось страшно.

Пятнадцать лет уже нет на свете Гриши Шваба, долгий срок, достаточный, чтобы отгоревать.

И Лиза совсем не хотела отказываться от женского счастья в память о любимом. Только ей казалось, оттого, что её не было рядом в его смертный час, Гриша не отпускает её, позволяя утишать боль только мечтами, снами и воспоминаниями.

* * *

Руслан вернулся домой рано, как только смог, и обнаружил в квартире чужих людей. Оказывается, у него дома производился обыск.

Слегка досадуя, что мама не предупредила его, он прошёл в кухню, чувствуя себя посторонним в собственном доме.

В кухне сосед, Костя Долгосабуров, приглашённый в качестве понятого, дымил в форточку, глубоко затягиваясь и держа сигарету между большим и указательным пальцем. Странно, подумал Руслан, вроде бы он некурящий.

– Как быстро мусора… прости, полицейские, – сказал Костя и остро посмотрел Руслану в лицо своими волчьими глазами, – как быстро они вцепляются в порядочных людей, это просто удивительно.

Последний раз затянувшись, он потушил окурок в старом блюдечке и с чувством пожал Руслану руку:

– Держитесь, мужики. На меня можете рассчитывать полностью. Адвоката хорошего посоветовать, или что другое.

Примерно представляя себе масштабы деятельности Долгосабурова, Руслан понял, что «другое» он имеет в виду, и благодарно кивнул.

– А где мама?

– Не волнуйся, Анну Спиридоновну мы к себе домой пригласили, чтобы она не видела, как родное гнездо курочат.

– Спасибо, Костя.

В открытую дверь Макс увидел, как в коридоре промелькнула знакомая кофточка Христины, и поскучнел.

Руслан никогда не понимал привязанности матери к этой девушке, не слишком хорошо воспитанной и даже, как ему казалось, не особенно умной.

Он знал, что там была какая-то мутная история с бывшим мужем, и не одобрял, что мать в неё ввязалась: мол, девочка совсем одна, некому помочь. «Эта Христина уже давно не девочка, а взрослый человек, и в состоянии помочь себе сама, – говорил он. – Пошли ей денег и успокойся. Пусть она выпутывается – заодно научится быть хозяйкой своей судьбы».

Но мать сделала по-своему, и Руслан вскоре выбросил Христину из головы, дав, впрочем, понять Анне Спиридоновне, что не будет очень счастлив, если девушка станет у них частой гостьей. Редко встретишь человека, который умеет чувствовать границы и не становиться навязчивым, а в дружбе и любви как на войне – если границы нарушены, вернуть их назад удаётся только с боем.

Потом случились авария и болезнь матери, Христина самоотверженно ухаживала за ними, и двоюродный братец Макс влюбился в неё, но, несмотря на всё это, Руслан не чувствовал к девушке расположения. Совестно было признаться, но его даже раздражало, что она, воспользовавшись бедой, влезла в жизнь Волчеткиных и преданной заботой заслужила право стать частью семьи.

Это были недостойные чувства, и Руслан их стыдился, маскируя внешним дружелюбием.

А теперь Христина привела в дом беду и чужих людей, которые имеют право здесь распоряжаться, потому что Макс якобы убил человека.

«Вот что бывает, когда кто-то не хочет сам руководить своей жизнью, – подумал Руслан., – Он прикидывается слабым и беспомощным, вовлекая в свою орбиту людей, желающих быть сильными и могущественными, и вынуждает делать то, что они никогда не стали бы делать ради самих себя… А тут ещё любовь, будь она неладна, и чувство долга: ах, Христина буквально вытащила брата и тётю Аню с того света!»

И всё же Руслан сильно сомневался, что Макс, даже движимый этими двумя мощными силами, стал бы бить кого-то камнем по голове.

Тут Волчеткин понял, что Костя Долгосабуров что-то говорит ему, и прислушался:

– Следачка такая деликатная, даже странно. Разрешила Анне Спиридоновне выбрать, кого она хочет в понятые, и смотрит аккуратно, по-женски, разгром после себя не оставляет.

– Ну хоть что-то.

Пожав плечами, Руслан вытащил сигарету из взявшейся неизвестно откуда мятой пачки, поискал глазами спички, зажёг газ на плите и прикурил. До него внезапно дошло, что чужие люди не только ходят по его дому, но и бесцеремонно заглядывают в самые укромные уголки. Он задумался, могут ли сыщики найти у него в комнате что-нибудь постыдное. Пожалуй, нет, если только старую заначку презервативов, о которой забыл он сам. Бог в помощь, как говорится.

В три затяжки высадив сигарету и чувствуя, как начинает кружиться голова, Руслан вышел в коридор. Через открытую дверь в комнату Макса он увидел растерянного брата и Христину рядом с ним. Руслан кивнул им обоим, Макс ответил виноватой улыбкой, а Христина смотрела совершенно больными глазами, и этот покорный вид почему-то взбесил Руслана.

«Всё правильно, – желчно подумал он, – устроить людям ужасные проблемы – и явиться к ним же с видом убитой горем овцы: мол, утешайте меня, убеждайте, что я ни в чём не виновата, вы видите, как я страдаю. Я страдаю гораздо больше вас!»

Руслан считал, что разборки с бывшими мужьями и рыцарские турниры за прекрасных дам – это разные вещи, и смешивать их в одну кучу не надо. На турнире женщина ничья, и мужчины честно сражаются за её благосклонность, а случае с бывшим мужем благосклонность уже была оказана, и копья ломать не за что.

Заглянув в комнату матери, он не увидел особенного беспорядка и решил, что полицейские ещё не приступали к ней, но Долгосабуров сказал, что они быстро посмотрели, что им надо, и переместились к Руслану.