Мотор такси мягко заурчал, и машина тронулась вперед, а Эдит пустилась в путешествие по волнам памяти.

Это случилось сразу после того, как они с мужем отметили третью годовщину со дня свадьбы, то есть пять лет назад. Эдит, работавшую в агентстве по кастингу, неожиданно повысили, назначив личным секретарем шефа и увеличив ей зарплату. Регги к тому времени тоже добился заметных успехов в реализации своего очередного блестящего плана. Он пытался привить американский бейсбол на британской почве. Впоследствии, правда, все его планы с треском провалились из-за бойкота, объявленного ему тупоголовыми фанатиками английского крикета, но в тот период у них обоих все шло просто замечательно. И тут нагрянула болезнь.

Эдит внезапно утратила аппетит, и одновременно с этим ее стали донимать боли в левом бедре. Обеспокоенная, она пошла на прием к семейному врачу, тот направил ее к специалисту, а последний, в свою очередь, положил Эдит в больницу. Ей сделали обширную радиографию, биопсию мышечных тканей, исследование костного мозга, а также множество других анализов, о которых теперь ей и вспоминать не хотелось. Затем она вернулась на работу и с затаенным страхом стала ожидать вынесения вердикта.

И вот диагноз поставлен: саркома, злокачественная опухоль, поразившая соединительные ткани подвздошной кости[14]. Заболевание, лечить которое современная наука еще не научилась. Несмотря на проведенную хирургическую операцию, интенсивный лекарственный курс и лошадиные дозы витаминов, состояние больной продолжало ухудшаться: опухоль разрасталась, поражая все новые и новые участки ткани. Эдит не строила иллюзий относительно уготованного ей будущего. Она понимала, что очень скоро превратится в нетрудоспособного инвалида, затем утратит способность передвигаться и вскоре после этого умрет.

Зная, что обречена, Эдит оставила работу и стала искать любые возможные пути к спасению. Узнав о бедственном положении Эдит, их приходской священник отец Вудкорт был столь добр, что пригласил ее к себе на беседу. Почему «столь добр»? Да потому, что она не видела его со дня свадьбы, перестала ходить в церковь, исповедоваться и, как и Регги, почти забыла о том, что она католичка. И вот теперь отец Вудкорт напомнил ей, что он уже несколько лет подряд сопровождает группы паломников, ежегодно отправляющиеся из Лондона в Лурд, и если она захочет принять участие в паломничестве этим летом, для нее непременно найдется место в группе. Разумеется, сказал отец Вудкорт, он не может гарантировать улучшение ее здоровья, но в последние два года он стал свидетелем нескольких необъяснимых случаев исцеления среди тех, кто приезжал поклониться святым местам.

Эдит колебалась, не зная, что ответить, но разве у нее был выбор? Обсудив предложение святого отца с Регги и узнав, что ее овдовевший отец сможет одолжить ей денег, Эдит все же решилась и записалась в группу паломников.

За первые три дня пребывания в Лурде и визитов в пещеру, когда она едва могла ковылять, опираясь на костыли, ее физическое состояние не улучшилось ни на йоту, но, несмотря на это, в душе ее возникло ощущение спокойствия и зародилась надежда. Последовавшие зима и весна были наполнены сильными болями и еще более заметным снижением подвижности. Хотя из-за отсутствия работы и провала блистательных планов Регги они испытывали значительные финансовые затруднения, Эдит настояла на том, чтобы совершить еще одно паломничество в Лурд с отцом Вудкортом.

В последний день пребывания в Лурде, помолившись в Чудесном гроте, испив из святого источника и совершив омовение этой же водой, Эдит вдруг обнаружила, что не нуждается больше в костылях и может передвигаться самостоятельно. Вскоре боли прекратились, наступила ремиссия, начали восстанавливаться соединительные ткани. Она снова стала совершенно здоровым человеком. После еще трех посещений святых мест шестнадцать авторитетных врачей из Лондона и Медицинского бюро Лурда официально засвидетельствовали случай чудесного исцеления.

Примерно год назад Эдит вернулась на работу в агентство. Регги проявлял все большую изобретательность в придумывании самых невероятных проектов, каждый из которых, по его глубокому убеждению, сулил золотые горы. Он пытался организовать английскую футбольную команду, состоящую исключительно из чернокожих игроков, частное детективное агентство, в котором были бы собраны звезды сыска из всех областей криминалистики, рок-группу лилипутов. Однако каждый раз гений Регги упирался в какие-нибудь непредвиденные обстоятельства, и все его проекты лопались подобно мыльным пузырям.

Тем временем отец Эдит, успевший стать свидетелем чудесного исцеления дочери и порадоваться за нее, умер, оставив ей пятьдесят тысяч фунтов. Это была весьма значительная сумма. Они положили ее на накопительный счет в банке, и Эдит доходчиво объяснила мужу, что эти деньги ни при каких обстоятельствах не будут потрачены на его завиральные идеи, а будут храниться на черный день, чтобы поддержать их семью, если Эдит когда-нибудь вновь потеряет работу, или до тех пор, пока врачи не дадут ей стопроцентную гарантию, что она окончательно выздоровела и теперь ей ничто не грозит.

С головой погрузившись в воспоминания, Эдит не заметила, как такси доехало до Эшли-плейс и остановилось напротив главного входа в Вестминстерский собор.

— Приехали, мэм,— сказал водитель.

Эдит расплатилась по счетчику, добавила щедрые чаевые, которым таксист был обязан ее хорошему настроению, и вышла из машины. Поднявшись по скользким от дождя ступеням, она вошла в собор.

Ей объяснили, как найти кабинет архиепископа. Открыв дверь, она с удивлением обнаружила, что в небольшой, со вкусом обставленной комнате ее ожидают трое мужчин. Когда она вошла, все трое встали. Строгого, широкого в кости архиепископа она узнала сразу, а двоих других вообще знала давно и близко. Одним был ее приходской священник, отец Вудкорт, как всегда моложавый и розовощекий. Второй мужчина с окладистой бородой был не кем иным, как удивительным доктором Макинтошем, врачом, который следил за состоянием ее здоровья во время последнего паломничества в Лурд.

Мужчины тепло приветствовали Эдит, и архиепископ гостеприимно предложил ей сесть в самое удобное кресло, стоявшее по другую сторону его стола. Пока все садились, отец Вудкорт осведомился у Эдит о ее здоровье, а доктор Макинтош сделал какое-то забавное замечание относительно скверной погоды. Один только архиепископ Хеннинг, казалось, не был склонен к пустопорожней болтовне.

— Миссис Мур,— заговорил он, перебирая какие-то бумаги,— я обещал вам, что наша встреча не займет много времени — мне не хочется, чтобы вы остались без обеда, — и я сдержу свое слово. Она действительно будет короткой и… радостной. Но прежде чем я начну, не желаете ли кофе?

— Нет, благодарю вас, ваше преосвященство,— ответила Эдит.

Она заметно нервничала, хотя ее и вдохновили слова иерарха о том, что встреча будет радостной. Ведь он сказал именно «радостной», не так ли?

— Я пригласил сюда вас и еще двух человек, которые были связаны с вашим выздоровлением более тесно, нежели я. А цель данной встречи состоит в том, чтобы обсудить ваше исцеление.