И ведь вся эта публика знала, что делать, все они, пользуясь родственными правами, лезли к Николаю, пробивая свои интересы.

В итоге, если Александр III более-менее держал ситуацию под контролем, то после его смерти стало твориться черт-те что. Фактически каждое министерство проводило собственную политику, нимало не считаясь с другими. О какой-либо политической линии при Николае II говорить не приходится. Да что там говорить. Есть очень серьезные основания полагать, что чиновники разбирались друг с другом, направляя в нужную сторону террористов.

Но ещё хуже иное. Император не имел достоверной информации о том, что происходило в стране. Потому что ему докладывали министры то, что считали нужным. Причем чаще всего это была сладенькая ложь. В результате Николай II до самого момента своего отречения пребывал в плену иллюзий. Впрочем, возможно, он просто и не хотел ничего знать – а приближенные следовали его желаниям. Но факт есть факт. Все реакции последнего императора на происходившие события демонстрируют фантастическое непонимание происходящего. Есть, правда, и иное, романтическо-мистическое объяснение. Дескать, Николай всё понимал – как и то, что ничего изменить нельзя – и стоически ожидал своей участи. Но только в итоге он и свою семью утащил на тот свет. «Святой», блин.

У представителей высшего чиновничества был ещё один большой недостаток. Политика Александра III была направлена на то, чтобы «подморозить» Россию. Может, это было и правильно. Но бесконечно в таком состоянии страна пребывать не могла. А люди привыкли делать то, что они делали…

И что-то изменить в этой ситуации было очень трудно.

В такой ситуации для лидера государства, если он хочет гнуть свою линию, необходима собственная команда. Она была у Петра I. Она имелась у Александра II, который худо-бедно, но протолкнул реформы, невзирая на бешеное сопротивление элиты. У последнего российского императора команды не было. Никогда.

«Одна из типичных черт Николая II – полнейшее странное равнодушие к самым личностям своих главных сотрудников. Некоторых из них он со временем не возлюбил, так было с Витте, а затем со Столыпиным, причем произошло это главным образом вследствие того чувства их умственного и волевого превосходства над ним, которое он испытывал, но любить, испытывать чувство душевной привязанности к окружающим его лицам он не был способен и расставался с ними без всякого сожаления. Так это было не только с министрами, с преобладающим большинством которых он имел лишь строго официальные отношения и вне докладов совсем не видел, но и с лицами его ближайшего окружения, введенных по роду их служебных обязанностей в интимную жизнь царской семьи. С получением нового назначения, удаляющего их от непосредственной близости к царской семье, они сразу исключались из интимности и о самом их существовании как бы забывалось.

Ярким примером такого отношения может служить В. И. Мамонтов, бывший в бытность управляющим канцелярией Министерства двора, чрезвычайно близким к царю и даже царице и с назначением товарищем главноуправляющего Канцеляриею по принятию прошений, на высочайшее имя приносимых, оказавшийся сразу отрезанным от всей царской семьи, ни разу не удостоившимся приглашения к царскому столу и даже на царские охоты, постоянным участником которых он до тех пор был.

Равнодушие к людям, отсутствие отзывчивости к событиям даже исключительной важности, какая-то индифферентность к добру и злу и к их проявлениям были, несомненно, одним из отличительных свойств характера этого несчастного во всех отношениях монарха. Ничто его не возмущало, не вызывало порыва его гнева, ничто его не восхищало, не порождало в нем желания отметить обнаруженную доблесть или иное высокое человеческое свойство и соответственно возвеличить их носителя».

(В. И. Гурко)

При таком отношении к людям команды не соберешь. А без команды – ничего толкового выйти не может. Политика – дело коллективное. Вон Павел I попытался навести порядок в одиночку. Чем это кончилось – известно.

В результате у власти оказывались люди, которые преследовали прежде всего собственные интересы. В данном случае речь не идет о примитивном карьеризме, то есть о стремлении забраться повыше любыми способами. Хотя, конечно же, и он был широко распространен. Но особенность бюрократического мышления ведет к тому, что каждый чиновник высокого ранга считает именно своё ведомство и его интересы самыми важными. И пробивает, соответственно, их. Одним из следствий подобного хаоса было то, что руководители министерств стремились подгрести под себя всё, что только можно.

«Бессилие отдельных министров в деле разрешения всех вопросов, сколько-нибудь соприкасавшихся с кругом дел, подведомственных другому министерству, породило у нас в последнее царствование довольно любопытное явление, а именно стремление министров, имевших в данную минуту наибольшее влияние, включить в свое министерство все дела, сколько-нибудь соприкасавшиеся с вопросом, непосредственно подлежащим его ведению. Так, Витте настолько расширил круг дел, подлежащих ведению Министерства финансов, что фактически свел почти к нулю роль министерств путей сообщения и земледелия».

(В. И. Гурко)

Так, к примеру, пограничная стража подчинялась Министерству финансов. Но особо развернулся Витте в Маньчжурии.

«Витте выкроил себе на Дальнем Востоке целое царство, имеющее все атрибуты самостоятельного государства, как то: собственное войско, именовавшееся Заамурской пограничной стражей и прозванное обывателями по имени жены Витте Матильдиной гвардией, собственный флот, а главное, собственные финансы, так как благодаря прикрепленной ко всем этим предприятиям маске частного дела государственными средствами, на которые они действуют, Витте распоряжается без соблюдения сметных и иных правил расходования казенных сумм».

(В. И. Гурко)

Но о Витте подробнее рассказ будет ниже.

Однако кроме ведомственных разборок, в верхах Российской империи шла борьба разных течений.

В любой властной структуре существуют течения, которые условно можно разделить на «консерваторов» и «прогрессистов». Одни хотят перемен, другие – не очень. Для темы этой книги нам более интересны вторые. Но и о первых стоит рассказать.

Вообще-то консерватизм – явление сложное. Одни не желают ничего менять, потому что им и так хорошо живется, другие подозревают, что перемены ни к чему хорошему не приведут. В России хватало всяких консерваторов.

Высшим государственным органом в начале царствования Николая II являлся Государственный совет. Он вполне соответствовал своему названию. То есть он мог только советовать.

Государственный совет не имел права законодательной инициативы. Он обсуждал те дела, которые ему предлагал император, выносил своё мнение. Окончательное решение оставалось за государем. Хотя реально Николай далеко не всегда вникал в то, что там решили. В конце концов, им виднее.

Эта структура была интересным учреждением. На практике одной из её функций было то, что она играла роль своего рода «отстойника» для разного рода государственных деятелей, которых просто отправить на пенсию неудобно, но использовать на реальной работе не стоит.