Энергичный и деятельный Павлик всегда был оптимистом.

— А что тут сложного? Хабра выдрессировать просто, вот с бабушкой наверняка намучаемся. А Хабру покажем несколько раз почтальона и объясним, что при виде почтальона он должен мчаться к бабушке и сообщить ей о нем. И все. Делов-то! Уверен, умница Хабр сразу поймет, что от него требуется.

— Ну как ты не видишь сложностей? Начать хотя бы с того, что почтальон обычно приходит в то время, когда мы в школе.

Тоже мне сложности — прогулять школу! Я уже думала об этом.

— Никаких прогулов! — возразила Яночка. — Мы заболеем. По очереди. Два дня ты поболеешь, потом два дня я.

— А нельзя уж хоть бы три дня поболеть?

— Нельзя, чтобы не связываться с врачами. Два дня можно поболеть без справки.

— Ладно, — неохотно согласился Павлик, — хотя три бы лучше. А если за эти два дня почтальон к нам не придет?

— И об этом я тоже подумала. Видишь, какая я умная! — похвасталась Яночка. — Мы напишем письма друг другу. Я тебе, а ты мне.

— Порядок! — обрадовался Павлик. — Заказные!

— Зачем заказные?

— А с ними больше мороки. Придется расписываться, то да се... У Хабра будет больше времени на обнюхивание.

— И вообще не мешало бы сводить Хабра на почту, пусть он там сначала посмотрит на почтальонов.

— На почту с собакой не пустят, — возразил брат.

— Тогда подождать, чтобы почтальон вышел на улицу. А пока давай придумаем, какой болезнью заболеем.

Оба надолго задумались. Болезнь — дело нешуточное, а тут требовалось выдумать такую, чтобы их не уложили в постель, тогда весь план рухнет.

— Надо заболеть такой болезнью, какая не дает температуры, — стал вслух рассуждать Павлик. — Голова или живот.

— Если живот, сразу спросят, что мы такого съели.

— А мы скажем — те черные ягодки с куста, что в нашем саду.

— Ну, ты даешь! — рассмеялась Яночка. — Хочешь, чтобы тебе поставили клизму? Ягодок они страшно боятся. Нет, надо что-то привычное, обыкновенное. Например, сырая кукуруза или цветная капуста.

— На кукурузу я согласен, — сказал брат. — Кто первый болеет?

— Если хочешь, могу я. У меня круглые пятерки, меньше вызову подозрений. А потом заболеешь ты. Скажешь — захотел лично убедиться, в самом ли деле такая вредная сырая кукуруза. Видимо, атмосфера сырого шалаша очень благоприятно сказывалась на творческой фантазии, ибо до того, как из дома их позвали на обед, план был уже разработан во всех деталях. На почту решили отправиться уже завтра, сразу после школы, не откладывая ни на один день выполнение плана. Заодно узнать там, сколько времени идет заказное письмо. Завывать на чердаке начнут ровно в полночь в субботу, а болеть — с понедельника, ну в крайнем случае — со вторника. Все вместе взятое просто не имело права не привести к нужным результатам. А к каким результатам все это привело на самом деле — ни Яночка, ни Павлик даже и представить себе не могли, несмотря на всю свою буйную фантазию...

Стояла глубокая ночь, когда Яночка вдруг проснулась и не сразу поняла, что же ее разбудило. Все существо девочки было охвачено беспокойством, сердце тревожно билось. Да, вот опять этот звук. Приподняв голову с подушки, Яночка прислушалась и теперь явственно различила глухое, угрожающее рычанье собаки.

По телу пробежали мурашки, но девочка отважно встала, сбросив одеяло. Хабр стоял на задних лапах у окна, положив передние на подоконник, и, глядя в окно, в ночную темноту за окном, издавал уже знакомое глухое утробное рычанье. В свете какого-то далекого уличного фонаря голова собаки рельефно выделялась на более светлом прямоугольнике окна.

Выскочив из постели, девочка подбежала к брату и принялась будить его. Тот спал каменным сном, потребовалось немало времени и усилий, чтобы его разбудить. Пришлось как следует потрясти за воротник от пижамы и потянуть за волосы. Павлик испуганно вскочил, ничего не соображая со сна.

— Что такое? Ты чего?

— Тихо! — зажала ему рот сестра. — Проснись и слушай! Он тут! Хабр его почуял! И девочка показала на темную фигуру собаки в окне, силой повернув в ту сторону голову брата. Тот сразу все понял. Потирая шею — сестра от волнения чуть ее не свернула — мальчик уважительно произнес:

— Надо же! И давно он так стоит?

Услышав разговор своих молодых хозяев, Хабр понял, что первую часть своей задачи выполнил, теперь следует продолжение. Оглянувшись на детей, он коротко рявкнул и, отвернувшись к окну, застыл в своей характерной позе — опустившись на пол, вытянул одну поднятую лапу и нос в направлении черноты за окном. Делал стойку на злоумышленника!

Павлик не колебался ни секунды:

— Вылезаем в окно! Быстрее! Да куда же подевались мои тапки? Надо застукать его, пока не забрался на чердак!

— Хабр не умеет вылезать в окно! — напомнила Яночка.

— Пустяки! Мы ему поможем! Скорей!

Если бы детей спросили, зачем они в такой дикой спешке вылезают из окна и вытягивают собаку, они вряд ли ответили бы. Ведь понятно, что схватить злоумышленника они все равно не смогут. Да и злоумышленник ли он? Тот факт, что побывал на чердаке и потерял там перчатку, вряд ли можно зачислить в категорию особо тяжких преступлений. И тем не менее ни брат, ни сестра ни минуты не сомневались — они просто не имеют права оставить без внимания сигнал Хабра! Они просто обязаны выяснить, что же там происходит!

А Хабр прямо-таки весь дрожал от нетерпения. Выскочив первым в окно, Павлик шлепнулся на влажную мягкую землю, поднялся и вытянул руки, чтобы снять с подоконника собаку. Та не стала ждать помощи. Яночке не понадобилось поднимать Хабра с пола на подоконник, Павлику — снимать его с подоконника. Самостоятельно вскочив на подоконник, Хабр без понуканий выпрыгнул в окно, прямо на голову Павлику, съехал по нему на землю и бросился было в ночную темноту, но мальчик остановил его решительным шепотом:

— Хабр, стоять! К ноге! Стой!

Хабр неохотно послушался и вернулся, но не мог устоять на месте, нервно вертелся, привставая на пружинящих задних лапах и глядя в темноту. Тут выпрыгнула из окна Яночка, которую очень беспокоила собака. Ни брат, ни сестра так и не успели отыскать свои тапочки, выпрыгнули босиком и сразу же почувствовали пронизывающий холод влажной ночной земли.

Придерживая Хабра, они, пригибаясь на всякий случай под окнами, промчались вдоль дома туда, откуда был виден гараж. Тут, во дворе, было немного светлее, и наклонная крыша террасы просматривалась отсюда во всей ее протяженности. Вот только не определить, что там, на крыше, шевелится...

— Вон он! — прошептала Яночка.

— Точно, он! — подтвердил Павлик. — Слезает.

Значит, побывал на чердаке.