Там гнездилась и пускала метастазы по стране пятая колонна, из которой позже кто-то уехал в США или Израиль, а кто-то обосновался в либеральном окружении Ельцина, а их дети очутились в структурах Российского правительства. И здравствуют во властных коридорах поныне, осели плесенью в Кремле.

Из недр Госплана спускались для безоговорочного исполнения задания, по которым, сломя голову, надлежало бежать и творить невероятные «глупости». Например, чугун из Питера надо было везти для переработки в Харьков, а такой же чугун из Харькова — в Питер.

Встречными перевозками Госплан буквально замордовал экономику. И — закладкой производственных мощностей подальше от сырьевой базы. Например, под городом Павлодаром — на границе с Алтаем — большое соляное озеро Маралды. По инициативе местных властей и настоянию Совмина СССР Госплан благословил возведение химического комбината. Построили.

Но пятая колонна технологически «привязала» производство к сырью из озера Баскунчак в Астраханской области. И стали доставлять соль с другого конца Земли. А рапу из Маралды приказано было возить — и повезли! — в европейскую часть СССР.

Расследуя с мандатом «Правды» подобные факты, я тогда интересовался у госплановских деятелей: может быть, есть у такого бардака скрытая целесообразность — а моему пониманию она недоступна?

— Да, — врали мне ребята, внешне похожие на Аркашу Дворковича, — мы нарочно не даем сосредоточиваться в одних местах добыче сырья и производству продукции из него. Чтобы республики не имели возможности жить автономно с законченными циклами производства, чтобы все регионы экономически были зависимы друг от друга — тогда у них не возникнет желания выйти из состава СССР.

Это же надо, как закрутили интригу, что даже старцы в ЦК чмокали губами от удовольствия. Дочмокались — гремучая змея со смертельным ядом вползала с другой стороны. Госплан стал принуждать союзные республики, чтобы они согласовывали с ним использование чуть ли не каждого гвоздя, чем подхлестывали центробежные силы.

Особенно возмущала история с Казахстанской Магниткой (Карметкомбинатом) — флагманом черной металлургии СССР. Запасы железной руды на местных месторождениях огромны. С их учетом и возводили в безводной степи гигантский объект — даже канал Иртыш — Караганда протяженностью 430 километров к нему провели.

Но технологию переработки сырья дельцы Госплана и Минчермета заложили такую, что предприятию не годилась в принципе руда Казахстана — ее предстояло возить — и начали возить! — из Курской области. Или надо было, не откладывая, поднимать шум в Москве, чтобы Совмин СССР принял решение о демонтаже одних технологических линий и их замене другими, приспособленными под казахстанскую руду (с определенным уровнем содержания в ней железа, серы и фосфора).

Местные начальники — даже секретари обкомов партии и председатели облисполкомов (по нынешним временам — губернаторы) — очень боялись поднимать голос против таких бесчинств — госплановская Пятая колонна запугала их мстительным блокированием материально-технического снабжения за малейшую критику.

В то же время было не принято, чтобы журналисты центральной газеты сами подписывались под материалами на подобные темы. Вожди страны часто мимо ушей пропускали аналитику газетных сотрудников: мол, пусть пишут — это их хлеб. Рекомендовалось под написанным тобой ставить фамилию какого-нибудь влиятельного «аборигена». Называлось это «авторскими материалами».

К ним на Старой площади относились с особым вниманием и реагировали оперативно.

В 76-м году я написал для «Правды» статью о «просчетах» пятой колонны Госплана и ее коллег из Минчермета при строительстве той самой Казахстанской Магнитки. Убытки исчислялись миллиардами долларов.

Обошел все крупное начальство Карагандинской области с предложением поставить подпись под этим материалом. Каждый отмахивался испуганно. Даже бывший тогда гендиректором Карметкомбината — человек смелый, депутат Верховного Совета СССР Олег Тищенко наотрез отказался: «Да меня сожрет госплановская мафия!»

Он-то и посоветовал мне поговорить с секретарем парткома его комбината Нурсултаном Назарбаевым: «Любит быть на виду». Поговорил. Тот согласился. Мы с ним добавили кое-что про жуткие социальные условия — и злая статья «Причислен к отстающим» вышла за его подписью.

(Публикацию заметили в Политбюро ЦК КПСС и поручили рассмотреть на заседании Президиума Совмина СССР, с приглашением автора. Нурсултан было занервничал, но сообща мы набросали ему проект выступления на том заседании. И он выглядел там более чем убедительно. Брежнев сказал первому секретарю ЦК Компартии Казахстана члену Политбюро ЦК КПСС Динмухамеду Кунаеву: «Такой парень толковый, а ходит у тебя на десятых ролях». Кунаев Нурсултана приблизил, вырастил до президента республики. После статьи все наладилось, на комбинате зарплату повысили, намылили шеи проектировщикам и т. д. А мы с Нурсултаном в доме его приятеля Марата Мендыбаева, «самого голубоглазого казаха на свете» — будущего второго секретаря ЦК КП Казахстана — отметили это событие поеданием бешбармака.)

Да, в Казахстане статья многое поменяла. Но не по всем же проблемам удавалось находить в авторы Нурсултанов.

А в 1986 году я встретил в Баку бывшего председателя Госплана СССР Николая Константиновича Байбакова — мы вместе были приглашены на съезд Компартии Азербайджана и в партийной гостиничке вдвоем соседствовали трое суток. Перечислив ему как-то несколько десятков подобных случаев из «багажа Госплана», я спросил его: «Это что — тупость или измена?» Он ответил: «Потеря управляемости».

Среди руководителей из глубинки, ездивших решать вопросы в Госплан СССР, распространилось его второе название — «Сион», видимо с намеком на известную гору, где расположена как бы неприступная крепость.

Не случайно Юрий Владимирович Андропов, окрепший при позднем Брежневе во власти, создал в Госплане СССР Службу государственной безопасности во главе с бывшим работником СМЕРШа генерал-лейтенантом Иваном Лавреньевичем Устиновым. И откомандировал ему в помощники из КГБ десять шерлоков холмсов. Но после этого вдруг ухудшилось здоровье Андропова — тяжело больному человеку стало не до Госплана.

Несколько экс-партократов, и в частности Юрий Прокофьев, прочитав мою книгу, упрекнули меня в Сети, что, мол и я в свое время подыграл либералам газетной критикой властей СССР. Будто бы такая критика помогла смести Советский Союз с карты мира.

У нас сплошь любители перекладывать с больной головы на здоровую.

Во-первых, за такую вот «потерю управляемости» я и дергал за хвост тогдашний Кремль, доказывая, что он ослабляет державу. И призывал тех же коммунистов протереть глаза и присмотреться к своим вождям.

А во-вторых, не журналисты имели в своих руках мощные рычаги, чтобы с их помощью укреплять или разваливать страну. Эти рычаги были у членов Политбюро ЦК КПСС — а в Политбюро-то и собрались такие бесцветные и безликие «молчуны», как тот же Юрий Прокофьев, Александр Дзасохов, Иван Фролов, Егор Строев и другая публика. Они соревновались между собой в щенячьей преданности Михаилу Горбачеву с Александром Яковлевым и боялись пикнуть против их динамитной политики. А потом хором запричитали: «Ой, потеряли партию, ой, потеряли страну!»