Она ждала, когда он примет ее подарок, то, что останется с ним от нее. Это было… Клэр не могла припомнить, чтобы хоть бы одному своему кавалеру дарила подарки в память о проведенном дне.

Эрик, наконец, протянул руку и взял стебелек ландыша.

— Благодарю, — молвил он, глядя на цветок.

— До свидания.

Развернувшись, Клэр вошла в дом, поэтому не заметила, что Эрик стоял там до тех пор, пока она не скрылась за дверью.

Пока не стало слишком поздно…

В гостиной царила умиротворяющая тишина, прерывающаяся порой глухим отдаленным раскатом грома и слабым треском поленьев в камине. Тиканье больших напольных часов казалось чем-то чуждым и неподвластным тем, кого не заботило время. По окнам били капельки дождя, который не прерывался вот уже два дня. Вынужденное заточение в доме довольно приятно успокоило и расслабило обитателей Гудвин-хауса.

Лежа на полу перед камином, Розалин что-то усердно рисовала в своем блокноте. Агата сидела рядом с ней в кресле и дошивала узор на своем платке.

Клэр устроилась на мягком диване недалеко от окна и, подложив под себя ноги, читала биографию Антонио Сальери, чьим учениками были не только Шуберт, но и ее обожаемый Бетховен. Удивительно, но теперь Клэр не могла думать о своем любимом композиторе без того, чтобы не вспомнить серо-голубые глаза. И не замечала улыбку, которая при этом появлялась у нее на лице. Удивительным было и то, что одно единственное воспоминание об Эрике вызывало в ней столь приятные, теплые эмоции.

«Не люблю… Вы говорите это так, будто я совершил преступление».

Да, он не любил музыку, но мало того, что он не отрицал этого, он не пытался уверить, будто полюбит музыку только для того, чтобы угодить ей. Клиффорд любил музыку и обожал танцевать с ней, но терпеть не мог, когда она начинала музицировать, утверждая, что она в такие минуты забывает о его существовании. Клэр порой казалось, что ее действительно поглощала мелодия настолько, что она забывает обо всем на свете. Но теперь… теперь нечто теплое наполняло все ее существо всякий раз, когда она думала о музыке. И это благодаря человеку, который не любил музыку.

Как такое возможно?

Тишину прервал щелчок замка, а затем в комнату вошла маркиза. Она стояла у порога, словно не решалась войти, и не отпускала ручку, пока не остановила взгляд на Клэр.

— Дорогая?

Клэр подняла голову от книги и улыбнулась, увидеть мать.

— Мама? Что-то случилось?

Прижав свободную руку к груди, маркиза заговорила тихим голосом, при этом выглядела необычайно взволнованной и несобранной.

— Клэр, милая, к тебе пришли.

Слова и поведение матери удивили ее. Закрыв книгу, Клэр выпрямилась на диване и нахмурилась, перестав улыбаться.

— Ко мне пришли? В такую погоду? Но кто?

— Тебя хочет видеть старший сын маркиза Ричмонда.

На этот раз слова матери окончательно сбили ее с толку. Ощущая странную тревогу, она отложила книгу и медленно встала с дивана, не замечая пристальных взглядов сестер.

— Эрик?

Маркиза внезапно улыбнулась.

— Да. — Она взглянула на младших дочерей и быстро добавила: — Он хочет поговорить с тобой наедине. Так что, девочки, идемте со мной.

— Но!.. — У Клэр было такое ощущение, будто ее сбили с ног, и она падает. Так стремительно, что закружилась голова. Сердце стучало так громко, что она ничего не слышала. Лишь только оглушительные слова матери. «Наедине»! — С какой стати ему видеться со мной наедине?.. — Когда она увидела, как подчинившись, сестры покидают гостиную, Клэр ощутила настоящую панику. — Мама, девочки, немедленно остановитесь! Куда вы? Что происходит?

Маркиза заправила прядь светло-каштановых волос за ухо и так же быстро ответила:

— Он в коридоре, Клэр. Я пошлю его к тебе.

— Но, мама! Постой!.. Ради Бога, что всё это?!..

Ее как будто не слышали. И когда маркиза исчезла за дверью, за ней выросла совсем другая более внушительная фигура.

Клэр не ждала его. Не ожидала увидеть в столь мрачный и дождливый день. И не предполагала, что он может приехать к ним. К ней! Чтобы поговорить… Но о чем?

У нее замерло сердце, когда его серо-голубые глаза остановились на ней. Такой приветливый, такой теплый и добрый взгляд, но в то же время решительный и открытый. Который мог быть только у человека, испросившего позволение поговорить с ней наедине. Клэр вдруг поняла, что происходит нечто неправильное. И когда заметила, как он закрыл дверь, (закрыл тогда, когда этого нельзя было делать наедине с незамужней девушкой!), самые дурные предчувствия охватили ее, заставив замереть от настоящего ужаса.

— Леди Клэр, — заговорил он тихим, глубоким голосом, который когда-то ей нравился. Но теперь Клэр всем сердцем взмолилась о том, чтобы он замолчал. Только он не собирался молчать. Чуть склонив голову на бок, Эрик улыбнулся ей той несмелой, но искренней улыбкой, от которой прежде сердце щемило в груди, и так же тихо спросил: — Как вы поживаете?

«Боже, прошу тебя, пусть он замолчит! Пусть ничего не говорит!»

Ей было трудно дышать, невероятно тяжело стоять на ватных ногах. Клэр сделала глубокий вдох, чтобы взять себя в руки и едва слышно молвила:

— Почему вы пришли?

Улыбка сбежала с его лица. Он выпрямился и завел руки за спину привычным жестом. Волосы его были аккуратно зачесаны на правый бок, но несколько прядей все равно падали на широкий лоб, делая его более земным. Дождь не тронул его волосы, вероятно потому, что он был в шляпе, которую снял еще в прихожей, но капельки дождя были видны на его черном сюртуке и даже на накрахмаленном белом шейном платке.

— Я хотел вас увидеть.

Внезапно Клэр поняла, что ей больше не нравится его открытость, его искренность. Она хотела, чтобы он развернулся и вышел из гостиной сию же секунду, чтобы былое спокойствие снова снизошло на нее. Чтобы все стало как прежде.

— Зачем?

— Я хочу вам кое-что скатать.

«Боже! О Боже! Не нужно! О, прошу тебя, не нужно!»

Едва дыша, Клэр прижала руку к груди, прямо туда, где в немом ожидании замерло ее сердце.

— Поверьте… вам… вам не нужно ничего говорить мне.

Он оглядел комнату и к ее полному ужасу заметил небольшую вазу с цветами, стоявшими на столе в углу рядом с ее фортепьяно.

— Не думал, что ландыши сохранятся так надолго.

Клэр внезапно ощутила почти невыносимое желание закричать.

— Эрик, что вы?..

Он вновь перевел на нее свой пристальный взгляд и мягко оборвал ее:

— Клэр, я хочу попросить вас стать моей женой.