Но кризис ликвидности был не единственной опасностью во времена Большого медведя. Уолл-стрит едва не похоронила себя из-за собственного бездарного менеджмента. Мы не будем вдаваться в детали, потому что об этой истории рассказывали уже не раз, а для людей, не вовлеченных в этот бизнес, она не так уж и поучительна. Но можно запросто нарисовать ужасающую картину едва не состоявшейся гибели американского капитализма, где на первом плане находится старая добрая Уолл-стрит, которая прежде так высокомерно судила обо всей остальной корпоративной жизни.

Середина 1960-х гг. была периодом эйфории для брокеров. Здесь сразу следует оговориться, что кое-кому удалось поддерживать порядок в своих конторах и не попасть на страницы газет — благодаря чему они по сей день живы и здоровы. Однако 120 фирм вылетели из игры.

В центре драмы оказался листок бумаги — сертификат акции. В старые добрые времена один никербокер[16] в тени ветвей жимолости вручал другому монеты и получал взамен лист бумаги. Тогда торговля происходила за чашкой утреннего кофе. Полтора столетия спустя механизм в принципе был тем же.

Люди, которые в этой истории попали в неприятную ситуацию, были розничными брокерами. Как известно, они работают с публикой, а публика была на рынке. Игра называлась «выпуск», что означало «выписывание свидетельств». Чтобы затеять такую игру, нужно было открыть новый офис и нанять новых торговых агентов — скучающих домохозяек, несостоявшихся экономистов, прогоревших коммивояжеров, — которые будут обзванивать всех, кого они знают, и предлагать новенькие горячие акции. Родная тетушка прогоревшего коммивояжера и куча его двоюродных братьев открывали счета в новой фирме, «выпуск» расширялся, количество свидетельств росло. Здесь-то и лежал корень всех проблем. Дело в том, что Уолл-стрит в целом напоминает огромный американский автомобиль с роскошными антуражем, кожаными сиденьями, дистанционным управлением окнами, цветным телевизором сзади и т. п. А под капотом — шесть взмокших белок крутят свои беличьи колеса. Брокерские офисы были оснащены прекрасной котировальной системой — великим и гипнотическим прибором, «лентой» (которую ныне заменили электронные оранжевые символы, мигающие на темном фоне). А тикер Dow Jones был настолько серьезен и нетороплив, что лента ползла со звуком «чух… пух… чух… пух…» вместо того, чтобы выстреливать в ритме «тра-та-та-та».

Когда двоюродный братец покупал акции, сделка регистрировалась в задней комнатке джентльменом в кроссовках и спортивном костюме, оставшемся со школьных времен. Этот джентльмен, старательно послюнявив химический карандаш, фиксировал состоявшуюся сделку. С таким персоналом, как вы понимаете, ошибки редкостью не были. Сами акции, если их удавалось найти, доставлялись в брокерскую контору другим джентльменом — в потертом плаще от Армии спасения, с недельной щетиной и стойким запахом портвейна. Иногда он добирался до назначенного адреса — иногда нет. Если он все-таки добирался, то пакет с акциями мог быть при нем, а мог и не быть.

Бизнес шел прекрасно. Можно было зайти прямо в комнатку кассира — и выйти оттуда с ценными бумагами. Они валялись на полу, на столах — да и вообще повсюду. Не случалось ли так, что нехорошие люди брали их, но назад так и не возвращали? Случалось, конечно. В 1971 г. исчезли акции на $500 млн. Иногда это проделывали и вполне приличные люди. Считалось, что в пропажах виновата мафия. Ей было легко поставить своего человечка на нужное место. Если вы хотели украсть акции таким образом, то наряжали его в плащ от Армии спасения или в школьный спортивный костюм. Если вам хотелось сработать потоньше, то вы ставили своего человечка на должность агента по передаче акций или в другой отдел банка, где ведется учет, а потом черта с два кто разберется с этими записями. Следующий шаг? Запросто. Вы несете эти бумаги в провинциальный банк где-нибудь в Лимбургере, штат Огайо, отдаете их в залог, берете приличный кредит и оставляете акции в банке навечно. Почему бы и нет? Это же все равно не ваши акции. Один такой фокусник, известный под кличкой «Обойщик», рассказал Конгрессу, как это делается.

Однажды вечером я выпивал с одним из управляющих фондовой биржи, который долго и упорно работал над этой проблемой.

— Одна лишь мафия не смогла бы украсть столько денег, — сказал он. — Приличные люди тоже воровали, это наверняка. Уж слишком велико было искушение.

ФБР — другая ФРС — задержало кое-кого из преступников и обнаружило часть пропавших ценных бумаг. Среди них почти 3500 акций IBM, принадлежавших известной брокерской фирме. Как стражи закона и верные слуги общества, они позвонили на эту фирму: можете радоваться, ребята, ваши акции IBM нашлись.

— У нас не пропало ни единой акции IBM, — прозвучало в ответ.

Несколько месяцев спустя, когда все записи были проверены и перепроверены, представители этой фирмы, понурив головы, попросили ФБР передать им эти акции. ФБР согласилось. История умалчивает о том, что федералы при этом произнесли вслух.

Но, конечно же, не все акции были украдены. Многих вообще не было там, где им полагалось находиться: обычные ошибки и ляпы. Скорее всего, большинство пропаж как раз и относилось к этой категории. Фирмы потеряли физический контроль над этими бумажками. Если вы думаете, что я шучу, то вам стоит почитать два великолепных документа. Первый из них «Обзор регистрационных записей SEC[17] о прекращении деятельности ряда брокеров-дилеров» — отчет подкомитету по ценным бумагам в составе комитета Конгресса по внутренней и внешней торговле. Второй документ называется «Анализ рискованной и ненадежной практики», проделанный SEC в соответствии с разделом 11(h) Закона о защите инвесторов в ценные бумаги 1970 г. Я особенно рекомендовал бы ознакомиться с официальным посланием председателя SEC главе Сената и спикеру палаты представителей Конгресса от 28 декабря 1971 г. Вот его лаконичное резюме:

Председатель SEC завершил этот абзац очень жестко. «Нельзя позволить, — писал он, — чтобы подобная ситуация когда-либо повторилась».

Так почему же учет оказался никуда не годным? Среди прочих причин была и одна простая — социологическая. Во времена расцвета профессия биржевого брокера считалась престижной. Сидишь, толкуешь с людьми по телефону, говоришь веско и важно, знаешь, что и где происходит, играешься с дорогими электронными штучками. Работа в компаниях-андеррайтерах еще престижнее. Но лучше всего — кресло партнера в фирме. Можешь заказать себе шикарный новый офис с тоннами дорогих книг с золотым тиснением на корешках, отдельный душ или, если фирма старая и почтенная, соответствующего класса антикварный письменный стол. Из-за этого стола ты и беседуешь с воротилами капиталистического мира.