Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я, естественно, готов был ко всему, и это открытие не обескуражило меня, но получить нужные мне сведения стоило большого труда, и поэтому я решил по возможности продлить удовольствие. Меня пытались одурачить, пытались избавиться от меня, направляли по ложному следу, зря отнимали время – такой оттенок хотел я придать своему очередному донесению. Потому-то поездка, отнявшая у меня два с половиной часа, и превратилась в откровенный спектакль – все равно что забрасывать удочку в плавательном бассейне.
Кроме того, всякий раз, когда одна за другой рушились мои надежды, раздражающее копошение гнездящейся в моей груди кроваво-красной личинки какого-то огромного мотылька становилось все нестерпимее, возвещая приближение часа, когда напоенный кровью мотылек разрушит кокон и вылетит на волю. И стоит лишь вырваться ему на свободу, как в тот же миг, не раздумывая и не блуждая, он полетит в то самое окно лимонного цвета… и, пробившись сквозь стекло и штору, вонзит клыки в отражающегося тенью мужчину – конечно же, это напоминающая черную стену спина самозваного брата, – целясь в его сердце. Постой, у мотылька ведь не бывает клыков. Нет, так он по дороге заглянет к дантисту и вставит их… да, нужно побыстрее сходить к зубному врачу. Трогая кончиком языка дырку от удаленного коренного зуба, я ощущаю металлический привкус крови.
– «Дайнэн» – это что, наша фирма, что ли?
Шмыгнув носом, молодой парень высунул из продранной рукавицы грязный палец и высморкался. Наверно, прочищенный нос помог ему уразуметь, в чем дело. Я утвердительно кивнул, и он сказал мне:
– Чудно, а сам сказал, что ему нужно в фирму «Дайнэн», и еще утром уехал, надо же…
– Понял?.. – Тот, что постарше, затолкал под воротник спецовки полотенце, которым у него была обмотана шея, продолжая странным, неразборчивым говором: – Вот оно как, только вид сделал, что уезжает, а сам куда-то закатился. Ловок…
Я с таинственной улыбкой поддакнул:
– Конечно, на автомобиле до любого веселого местечка в городе добраться ничего не стоит.
– Чего? – Молодой рабочий уперся руками в бока и покачивался. – Как в Нитёмэ бараки появились, так сюда и из города катят… поедете обратно – поверните к речке… гостиница, ресторан – на том берегу… а на этом – здесь их вроде «микро» называют, маленькие, прямо как для детского сада, автобусы… с красными фонариками, они штук по десять выстраиваются в ряд каждый вечер – не хотите ли сосисок, не хотите ли подогретого сакэ с закуской?..
– Да брось трепаться-то, когда хочешь как следует поесть, за сосисками туда не пойдешь, – прохрипел старший и харкнул плевком чуть ли не с куриное яйцо. – Если вам нужно по-настоящему поесть, держитесь от них подальше… за перегородкой в этих автобусах знаете что?.. дырявые дзабутоны[4] там, вот что, лучше туда не ходите.
– А знаете, почему их дырявыми дзабутонами зовут? – спрашивает молодой парень со смешком, точно его пощекотали, и присаживается на корточки. И тогда его тень, рожденная фонарями под навесом, еще более черная на черной земле, вдруг сжимается и ныряет под него. – Очень просто, места там за перегородкой нет – не вытянешься, – вот их и зовут дырявыми дзабутонами, а не живыми подстилками.
– Хватит тебе болтать – дырявые дзабутоны, которые деньги заглатывают, – сказал старший, плюнул и снова начал работать.
Молодой сразу же вернулся к своему небрежному тону и хлопнул рукавицами, которые от грязи и мазута стали похожи на потертую резину.
– Так-то вот. Когда вернется, кто его знает. Здесь еще другой тоже с час назад все приставал, а мы что…
– Нахальный тип. Шныряет туда-сюда, будто в собственном доме. Не спрашиваясь, стал по телефону звонить…
Оба, как сговорившись, метнули взгляд, точно камень, на здание, служившее, видимо, конторой, – по всей вероятности, посетитель принадлежал к кредиторам, к тем, кого не ждут с распростертыми объятиями. Если я хочу получить нужные сведения, то смогу добыть их у этих двух рабочих. Беру в рот сигарету и предлагаю им.
– Хочу кое о чем спросить у вас…
– Курить запрещено!
Прерывает меня хриплым голосом тот, что постарше, но молодой спокойно берет сигарету, зажигалку, пламя которой взметнулось чуть ли не на два сантиметра, подносит сначала к своей сигарете, а потом, не гася, сует мне, прямо под самый нос.
– Ничего, ветер сейчас западный.
– Пора бы тебе запомнить, как обращаться с огнеопасными материалами, – у нас ведь специальные правила.
– Уж очень ты своей жизнью дорожишь. – Зажигалка продолжала гореть, но это его нисколько не смущало. Я же постарался побыстрее прикурить, решив, что лучше уж тлеющая сигарета, чем полыхающая зажигалка. – Если и загорится, страшно только в первую минуту. Здесь все кругом застраховано, и будь я управляющим, наоборот, радовался бы пожару.
Управляющим?.. управляющий – это еще одна диковина… На окраинах беспрерывно растущего города в одну ночь среди полей неожиданно возникают новые улицы. И что ж тут удивительного, если появляется огромное количество управляющих?
– Сопляк ты зеленый.
– Лучше уж быть зеленым, чем фиолетовым, как твой нос.
– Ты кого хочешь переспоришь. – Старший потер пальцами нос, посиневший то ли от холода, то ли от водки. В углах глаз у него скопилось что-то похожее на мед, не то слезы, не то гной.
Молодой перепрыгнул через кювет, подошел к дороге, где в ряд стояли баллоны, и сказал мне удивительно мягко, даже ласково:
– Знаете, с ним случай-то какой вышел. Он землю продал и деньги получил, а у него на автомобильных гонках двести тысяч иен вытащили, а триста тысяч он в электричке положил в сетку и забыл. С тех пор пьет.
– Хватит глупости молоть, – сказал старший без всякого выражения, не отрицая, но и не подтверждая, лениво направляясь вместе с товарищем к баллонам, – давай поторапливаться, а то скоро новые привезут.
– Я хотел только спросить… – Словно преследуя их, я тоже перепрыгнул через кювет и пошел между ними. Выражения их лиц теперь, когда они ушли с освещенного места, было уже не разобрать, и я, взяв чемодан под мышку, включил магнитофон. – Сколько времени вы здесь работаете?
– Я уже почти год, – бросил молодой, перетаскивая баллон, – а он – месяца три, наверно?
– Сегодня ровно три месяца и десять дней. Куда денешься…
– Тогда вы, наверно, знаете, – направляю микрофон в сторону молодого, –