Пусть два-три десятка врагов удастся заколоть незаметно. Пусть еще половина не успеет разобраться в обстоятельствах и тоже погибнет, не успев схватиться за оружие. Все равно хотя бы десяток вступят в бой. Десять тяжело вооруженных пехотинцев перебьют полсотни почти безоружных неопытных ребятишек без малейшего труда.

Другое дело – лавина из тысяч смертоносцев, внезапно возникшая на улицах города. Смять посты, прежде чем часовые успеют отреагировать, а потом просто оплести казарму паутиной и оставить полусонных северян наедине со своими доспехами. Сотня пауков любой дом превратят в кокон за считанные минуты.

Найл почесал затылок.

Бесшумно снять посты и оплести казарму, не вступая в прямое столкновение – эта мысль показалась очень соблазнительной. Вот только воплотить эту идею без помощи хотя бы пары сотен пауков было невозможно. А незаметно перебросить в город даже нескольких смертоносцев оказалось невыполнимой задачей. Правитель вернулся к той самой точке, с которой начал свои размышления.

– Я вам не помешала, мой господин? Найл вздрогнул от неожиданности, и тут же улыбнулся своему испугу:

– А, это ты, Джарита?

– Да, мой господин. Вы не согласитесь пообедать со мной?

– Как это? – немного растерялся Посланник. Он никак не ожидал, что его же бывшая служанка может пригласить его на обед с непринужденностью принцессы Мерлью.

– Моим нынешним положением, своей жизнью я обязана только вам, мой господин. Я подумала, может быть, вам будет интересно узнать, как я живу?

– Пожалуй, да, – заинтересовался Найл. – Мне действительно интересно.

Наверное, в этот миг правитель не удивился бы, если б служанка взяла его под руку, как когда-то Мерлью, и пошла рядом, ведя непринужденную светскую беседу. Однако Джарита на подобную вольность не решилась. Она почтительно поклонилась и заторопилась вперед, показывая дорогу.

Покои главной служанки находились на третьем этаже замка, прямо под комнатой советника. Следовало признать, что отведенное Джарите помещение было раза в три больше размером и заметно светлее. Три высоких готических окна выходили на море, Еще одно, чуть в сторонке – на зеленые кроны ближней рощи. В комнате имелся самый настоящий альков: прикрытое полузадернутыми занавесками углубление в стене, где стояла застеленная розовым покрывалом кровать.

Меблировку служанкиной «конурки» составляли деревянный полированный диван, два глубоких кресла, два объемных сундука, четыре стула и стоящий посередине стол, сервировку которого скрывал большой белый платок с кисточками по углам.

– Мне бы так жить! – хмыкнул правитель. Помнится, в моем дворце подобных удобств не имелось?

– У главной служанки много забот, мой господин. Не может же она жить хуже безмозглых крестьян?

– Ты хочешь сказать, что землепашцы советника Борка живут лучше Посланника Богини из города Смертоносца-Повелителя? – настроение Найла почему-то испортилось.

– В Провинции землепашцы трудятся сами, и живут так, как трудятся. В городе Смертоносца-Повелителя люди работали, как прикажут, и жили как приказано.

– Интересно… – Вот уж чего Найл ожидал меньше всего, так это подобных философских сентенций из уст воспитанной смертоносцами и подаренной ему служанки.

Несколько месяцев назад девушка испугалась трудностей нового похода и получила разрешение остаться в услужении советника. Откуда она набралась этакой премудрости за столь краткий срок? Ведь не от крестьян же во время сбора оброка!

– Да, – безмятежно кивнул Найл, – и в пасть смертоносцев идут они тоже намного охотнее.

– А в городе все двуногие умирали своей смертью, да? – с деланной наивностью поинтересовалась Джарита.

– В городе пауки хотя бы скрывали свою зверскую привычку, не превращали ее в откровенный праздник.

– Разве от этого хоть что-то меняется? – пожала плечами девушка. Смерть все равно забирала их жизни, оставляя тела для пропитания повелителей. Больше того, люди города лишались бессмертия.

– Чего?! – поразился Найл.

– Бессмертия, – невозмутимо повторила Джарита и сдернула со стола платок. Присаживайтесь, мой господин. Для обеда служанка приготовила два салата, фруктовый и овощной, залитые чем-то густым янтарного цвета, огромную фарфоровую супницу, полную маленьких жареных мышек, высокий кувшин и два прозрачных стеклянных бокала. Найл принял приглашение, уселся на стул с высокой спинкой, взялся за кувшин и наполнил темно-красным вином оба бокала.

– Так что ты говорила про бессмертие, Джарита?

– В городе двуногий после смерти просто исчезал, уходил в небытие, пропадал навечно. В Провинции смерти почти нет. Каждый человек знает, что, приняв участие в празднике, он не умирает, он переходит в более высокое состояние, в новую жизнь. Именно поэтому они так радуются, когда их выбирают для участия в торжестве, поэтому они так пугаются смерти от старости, от болезни, от несчастного случая. Праздник в зале под замком для них отнюдь не день смерти – это день нового рождения.

– Но ведь это не так!

– А братья по плоти? – вопросительно приподняла брови Джарита. – Вы считаете, что поедая своих соратников, павших в битве, вы сохраняете их плоть и их суть в себе, растворяете каждого погибшего в телах оставшихся в живых. Ты рассказывал, что некий погибший Нуфтус сможет вернуться в город Смертоносца-Повелителя только потому, что его съели друзья-смертоносцы, правда?

– Они соглашались на это добровольно, – вздохнул Найл. – Иногда даже вопреки моим приказам. Никто не хотел оставаться гнить в чужой земле.

– Но крестьяне тоже соглашаются на это добровольно, с радостью, – приподняла бокал девушка. Согласно приказу советника Борка, ни одного двуногого не берут на праздник без его согласия. «Отказники» встречаются. И когда кто-то из них умирает от старости, его просто выбрасывают на компостную кучу вместе с прочим мусором. Он долго и вонюче гниет, в нем заводятся личинки мух и мокриц. Эти тела являют собой лик смерти, символ того, что ждет каждого, кто закончит свои дни на нашей земле. Можно умереть, и валяться вот так бесполезной грудой протухшей плоти, а можно принять участие в празднике и обрести бессмертие. Даже смертоносцы не имеют шансов обрести то, что доступно любому двуногому Провинции. Эти люди имеют право на бессмертие.

– А как же те люди, которые возвращены в «естественное состояние»? Там, в дальних болотах?

Найл откинулся на спинку стула и с интересом ждал ответа. Он давно понял, что нынешняя встреча со служанкой не имеет ни малейшего отношения к попытке затащить Посланника в постель и заполучить ребенка с хорошей наследственностью. Обед в комнате главной служанки преследовал некую совершенно другую цель, и правитель очень хотел понять – какую.

– Любой ученый имеет право на гипотезу, пусть даже самую неправдоподобную, – опустила глаза в бокал Джарита. – Любой ученый имеет право на эксперимент.