К моменту завершения встречи военных и гражданских установка диска (спасибо медленному компьютеру и любви секретарши к кофейным посиделкам) была закончена, и я успешно ретировался, обогащенный новыми знаниями.

С привлечением армии победа становилась все реальнее, а, следовательно, и надежда на премиальные и, возможно, хорошую работу, крепла. С каждым днем, заражаясь духом соревнования, я верил в это все больше и больше.

* * *

До развязки оставалась неделя. В воскресение молодежная дискотека в городском парке, со среды по пятницу пикеты во всех людных местах. Из областного центра прибыли фирменные футболки с надписью во всю грудь «Александр Воронович. Всерьез и надолго».

Про Буркова вышла огромная статья на весь разворот в городской газете. «Земляки» выкупили часть тиража, и начали раздавать бесплатно на своих пикетах. Досвиданье незамедлительно подал в суд: по его мнению, вручение коммерческой газеты, которая в ларьке «Роспечати» стоила не менее 5 рублей, можно было рассматривать как подкуп избирателя. Судья согласилась, но с выборов Буркова не сняла, ограничившись письменным предупреждением.

Мы делали только часть работы. Помимо всего в кампании была задействована еще куча народу. Ежедневно происходили встречи с избирателями. Воронович и Досвидания были везде, где планировалось хоть сколько-нибудь значимое собрание. Их видели на заседании профсоюза строителей, на утренних планерках станции скорой помощи, на родительских собраниях в школах. Картина повторялась везде стандартная: кандидат сидел и мило улыбался потенциальным избирателям, а Вильич искрил, взрывался, обличал, уговаривал, открывал глаза и обещал светлое будущее. Заканчивалось все общим чаепитием, с которого Вороновича уводили пораньше, чтобы избиратели, проживавшие очередной кусок торта, не стали задавать глупых вопросов о политической программе, личной жизни и реформаторских планах.

Медсестры, рекомендованные врачом со скорой, исправно обзванивали жителей округа, интересовались предвыборными предпочтениями, настроениями, проблемами. Все это записывалось в специальные журналы, обрабатывалось на компьютере с целью определить рост кривой популярности кандидата.

Рабочий день заметно увеличился. Домой я приходил только чтобы поспать и покормить кота. Слава богу, Маринка уехала отдыхать на море по профсоюзной путевке (родителям на заводе выдали). Поэтому в личной жизни меня никто не доставал, зато хватало проблем с работой.

Некоторые из расклейщиков и агитаторов начинали проникаться штабной идеологией, получая последнюю неделю денег больше, чем их заслуженные родители на предприятии за месяц. Молодые и резвые всерьез начинали верить, что с приходом Вороновича к власти такая сладкая жизнь не закончится никогда. Все это выливалось в чрезмерную политическую активность.

Группе расклейщиков было не лень полчаса гоняться за бурковцем, занимающимся уничтожением наших плакатов. После поимки террорист-неудачник начал убеждать, что ликами шефа он собирался оклеить стены комнаты вместо обоев. Новоявленному фанату не поверили, в милицию решили не сдавать, просто «начистили репу».

Некоторые отъявленные политработники заклеивали плакатами двери подъездов целиком. После того, как проходила команда чистильщиков, на входе в подъезд оставались только обрывки бумаг. Через 3 часа агитки появлялись вновь. После многократного повторения этих операций дверь оказывалась покрытой толстым слоем папье-маше. Искренне надеюсь, что это сыграет свою роль утеплителя зимой, когда опять будут хреново топить.

Ветер трепал листы, с которых на горожан смотрели остатки лиц Вороновича и Буркова.

Постепенно избиратели начинали уставать от столь пристального внимания со стороны политиков. Все чаще агитаторам не открывали дверь, спускали собак, правили лица и рвали опросные листы. Веселее всего была работа в студенческих и рабочих общежитиях. Никто не знал, на что можно нарваться в следующей комнате. Люди пропадали в общагах как в черных дырах мирового космоса. Возвращались через 3-4 дня, кто-то с синяками и хорошим алкогольным выхлопом, кто-то в засосах и с запахом дешевых женских духов. Но все без опросных листов и с уверениями, что теперь обежитие № … будет точно за нас.

В штабе висела большая карта, на которой цветными флажками отмечались дома, в которых согласно результатов опроса более 70 % было за шефа.

Были и срывы. Узнав, что Бурков выступает в одном из студенческих общежитий, Емельянов собрал человек 30 самых языкастых агитаторов в качестве группы поддержки, пригласил Вороновича, Досвиданье и пошел на встречу с противником. Расчет был прост. Студентов на встречу более пятидесяти все равно не придет, Даже если их политические пристрастия разделяться поровну между двумя избранниками, перевес в агитаторах даст Вороновичу полное преимущество, большинство аудитории будет настроено против Буркова, и его просто завалят вопросами, а Досвиданье добьет поверженного противника язвительной шуткой.

Но вмешалась судьба, точнее, специфика маленького города. Комендант общежития, старая женщина-чеченка оказалась тещей племянника Буркова. Ради спасения высокопоставленного родственника от позора она грудью встала у пропускной калитки, призвав на помощь всех вахтеров, воспитателей и кастелянш. Отважным женщинам удалось повторить подвиг героев-панфиловцев. Пришедших на встречу убедили, что Бурков пригласил только студентов, проживающих в этом общежитии, но никак не городскую молодежь и политических соперников. После взаимных угроз и обещаний вызвать милицию («Вы отказываетесь пропустить на встречу действующего депутата областного собрания. До дня выборов Александр Петрович обладает всеми полномочиями, а потом его еще раз переизберут», «Вы нарушаете общественный порядок внутри общежития, комендантом которого я являюсь, покиньте помещение» и т.д.) противоборствующие стороны договорились о том, что завтра администрация сама пригласит студентов на встречу с Вороновичем как приглашала их пообщаться с Бурковым.

Отдельные агитаторы все-таки сумели закосить под студентов и пройти внутрь. Бурков сидел весь желтый, нервно отвечал на вопросы и даже не смог сыграть на гитаре.

Вечером комендант собрала студентов на общее собрание и наглядно объяснила, кого и куда она выселит за пьянку, если увидит на встрече с Вороновичем.

Встреча все равно состоялась, но 90 % посетителей были агитаторы, которые и так работали на нас. Досвиданье не заметил такого количества знакомых лиц и вещал в своей обычной манере. Убеждал молодежь, что они не только «приставка к плееру», а раз каждый это осознает, то нет другого выбора, как голосовать за толстого доброго мужика, сидящего рядом с оратором…

* * *

Сегодня начались пикеты. Участников погрузили в «Газели», развезли по объектам, снабдили раздаточным материалом и огромными плакатами на мольбертах. (Спасибо художественной школе!)

Группки пикетчиков, все одинаковые в белых футболках «Всерьез и надолго», стояли у крупных универмагов, рынков, перекрестках, около заводских вахт и много где еще. Конкуренты поступили также. В наиболее оживленных местах противоборствующие пикеты находилсиь не более чем в 10 метрах друг от друга. Прохожего сначала окружали мальчики и девочки в синих куртках партии «Землячество», вручали кипу листовок и рассказывали, какой хороший «свой парень от завода». Через несколько шагов его тормозили такие же милые и приветливые молодые люди, только в белых футболках Вороновича, дарили цветные календарики и просили оставить наказ будущему депутату. Ошеломленные таким вниманием к себе некоторые горожане предпочитали обходить островки политической активности стороной.