выдающимся ученым. Его современники и собратья по ордену, англичанин Роджер Бекон и майоркинец Раймунд Люллий в сравнении с ним представляются гигантами мысли, великими эрудитами. Но Монтекорвино обладал метким глазом и даром объективного восприятия окружающей его действительности. Долгие странствия по Востоку приучили его здраво оценивать различные стороны жизни людей в чужедальних странах, и хотя он не избавился от предвзятых суждений, он обрел стойкое чувство меры.

У Монтекорвино, в отличие от куда более легковерных путешественников его времени, нет в описании Индии ни псоглавцев, ни огнедышащих драконов. Дань своему времени он отдает, лишь касаясь “языческих” обрядов индийцев. Тут он, истине вопреки, возводит на обитателей Индии напраслину и даже лишает их письменности и календаря.

Существенна и другая особенность его описаний Индии: опыт, данные непосредственных наблюдений в оценках Монтекорвино играют столь же большую роль, как и в приемах научных исследований Роджера Бекона, смелого борца с догматикой и схоластикой и первого натуралиста раннего Возрождения.

“Долготу дня и ночи, насколько это было возможно, пытался я измерить и определить...” “Я пристально наблюдал за ней [звездой] ...” “Усердно и много допытывался и разузнавал я о людях чудесного вида...”

Разумеется, методы этих измерений и определений были крайне несовершенны, не всегда верно Монтекорвино толковал явления, суть которых он пытался познать, но сам образ мышления выдвигает его географические описания за рамки той литературы, примером которой служит опус о львиноголовых грифонах и трехрогих быках.

Сумма астрономических и географических данных монтекорвиновского описания Индии весьма внушительна. Конечно, с позиций не XX, а XIII в.

Астрономические наблюдения Монтекорвино вел либо близ Куилона, либо в Майлапуре, между 12—14° с.ш. К несчастью, между наблюдателем и нами протиснулся Мененцилий из Сполето; он настолько переврал данные Монтекорвино, что относиться к ним приходится с крайней осторожностью. Несомненно, однако, что Монтекорвино, наблюдая путь видимого движения Солнца между звездами, правильно объяснил сезонные изменения климата тропической Индии. Мененцилий, однако, внес свои “поправки” в расчеты долготы дня и ночи. В декабре, когда Солнце проходит созвездие Козерога, ночь длится ровно столько, сколько день в июне, в пору, когда Солнце находится в созвездии Рака. Между тем, по Мененцилию, в июньском дне оказывается 15, а в декабрьской ночи 13 часов — аномалия, объяснимая лишь небрежностью переписчика. Фактически долгота дня и ночи на 12 — 14° с. ш. в июне соответственно равна 10 и 11, а в декабре 11 и 13 часам.

До Монтекорвино европейские путешественники (за исключением Марко Поло, который, впрочем, в Индии и на островах Малайского архипелага побывал почти одновременно с Монтекорвино) не заходили в приэкваториальные широты северного полушария. Поэтому они не наблюдали воочию Полярную звезду над самым горизонтом, хотя это явление и было известно в Европе благодаря арабам. Монтекорвино не только отметил низкое положение Полярной звезды, но и обратил внимание на некую ей противостоящую звезду. На 12 — 14° с. ш. виден ряд созвездий и звезд близ южного полюса небесной сферы, и, вероятно, “антиполярная” звезда, которую приметил над самым горизонтом Монтекорвино, соответствует β и γ Гидры. Как раз в тот же год Марко Поло на Суматре открыл созвездие, которое вести с лишним лет спустя получило название Магеллановых облаков[110].

Таким образом, и Монтекорвино и Марко Поло заглянули в южную половину небесной сферы и своей визой скрепили астрономические сведения арабских ученых, к которым средневековые христианские ортодоксы относились с крайним недоверием.

Географические наблюдения Монтекорвино не менее интересны. Его “Верхняя Индия” — страна, примерно соответствующая нынешнему Западному Пакистану н Гуджарату, действительно маловодна и занята в значительной своей части пустынями. Везде вдоль берегов Аравийского моря тянется полоса плоских и скудных земель, а между восточными протоками дельты Инда и заливом Кач лежат соленые болота, которые заходят далеко в глубь страны. С реками дело обстоит именно так, как пишет Монтекорвино. Многоводный Инд вбирает в себя далеко на севере почти все реки, стекающие со склонов Гималаев и Сулеймановых гор. В устье своем он разветвляется на десятки протоков, но к западу и востоку от широкой его дельты лишь немногочисленные реки прорываются к морю.

Верна, хотя, быть может, и несколько уничижительна, характеристика индийских жилищ[111].

Чрезвычайно важны и интересны замечания Монтекорвино о морях, омывающих Индию с юга: “Знайте, что это срединное море Океана, и что с юга нет земли”. Правда, “срединное море Океана”, отвечающее Индийскому океану наших карт, Монтекорвино заполняет множеством островов, но подобную же ошибку совершил и Марко Поло: “на юге, сказать по истинной правде, островов много”[112].

Муссоны... Разумеется, не Монтекорвино принадлежит честь их открытия. О сезонных ветрах в индийских морях египетский грек Агафархид писал еще во II в. до н. э.; через столетие с лишним своего рода реестр сезонных ветров тропической Азии был включен в греческий “Перипл Эритрейского моря”. Египтяне, арабы Адена, Омана, Маската, иранцы, индийцы, суматранцы, яванцы с незапамятных пор водили свои корабли, примененяясь к твердым законам муссонных ветров. Однако средневековая Европа забыла о муссонах, и Монтекорвино напомнил ей о них. “Ходят же здесь [корабли] только в определенное время года, ибо с конца апреля и до конца октября ветры дуют с запада, а поэтому нет возможности идти морем на запад; и все бывает наоборот с октября месяца и до марта”. Это замечание Монтекорвино — ключ к тайнам муссонной навигации. Но Монтекорвино не ограничился общей “формулой” муссонов, середины мая до конца июля, — пишет он, — такие сильные дуют ветры, что корабли, если им не удается войти в гавань, подвергаются большой опасности...”. Очень существенное и вполне справедливое дополнение: действительно, у Малабарского побережья юго-западные муссоны начинаются в апреле, но до конца мая они бывают еще не слишком устойчивыми и нередко сменяются ветрами, дующими от других румбов. Сезон устойчивых и влажных муссонов в Малабаре начинается 3 июня, а наибольшей силы они достигают в июне и июле, когда порой плавание на легких парусных судах становится делом небезопасным.

Бесспорно, то неполное извлечение из монтекорвиновского описания Индии, которое дошло до нас благодаря Мененцилию из Сполето, по обилию информации значительно уступает индийским главам “Книги” Марко Поло. Особенно скудна точными данными та часть письма Мененцилия, где речь идет о политической географии Индии конца XIII в. И все же даже это усеченное и искаженное описание Индии заслуживает очень высокой оценки. Монтекорвино приблизил Индию к Европе, он одновременно с Марко Поло положил начало новой географии, основанной не на мифах и домыслах, а на наблюдениях и фактических данных.

Миссия