– Можно круто, можно просто красиво. Я не считаю, что это одно и то же. Но я вам обеим гожусь в отцы. Главное, что понравится вашим приятелям.

– У меня нет приятеля, – сказала Аня. – Отца тоже.

– А у меня есть и тот, и другой, – рассмеялась девушка с новой прической. – И приятель старше отца. Ему понравится. Пусть попробует сказать, что нет. Спасибо. Чао. В следующий раз я еще не такое придумаю.

– Ждем с нетерпением, – отозвался Владимир. – Аня, тебя подвезти?

– Ой, спасибо. Если можно. Я все. Уже собралась. И живу недалеко.

Владимир высадил ее у высотки, вокруг которой вроде полно фонарей и в то же время темно, как в глухой деревне. Загадка ЖКХ. Посмотрел вслед, пока она не вошла в подъезд. Потом поехал домой и почему-то никак не мог выбросить из головы эту сцену – Аня за столом, голова на руках, Дима стоит и молча смотрит. Тут же вспомнилась Валентина с ее рассказом о каком-то убийце, который якобы у них работает. Нужно выбираться из этого кошмара, но это для него возможно лишь одним путем: что-то узнать. Получить информацию. Заставить Валентину рассказать, что она имела в виду, узнать, что есть у следствия по убийству Иры. Опросы в салоне были абсолютно пустые и формальные. Впрочем, Лариса сообщила следователям, что Ирина, кажется, была в положении. На самом деле это заметили все. Но имеет ли ее беременность отношение к убийству? Как это выяснить? Кому нужна простая девушка из салона красоты?

«Кому нужны мы все?» – вдруг подумал Владимир. Все. Точка. Он едет домой. И мечтает, чтобы его усталую голову с тяжелыми мыслями придавил еще более тяжелый кот Васька.

Квартира встретила его сонной темнотой, лишь в прихожей оставили свет. Вася спрыгнул с банкетки и сделал вид, что он вовсе не спал, а просто охранял квартиру и преданно ждал хозяина, как собака. На самом деле он, конечно, знал, что ему перепадет какой-то очередной по счету ужин. Они поели, пришли в спальню, Васька первым прыгнул на подушку, Владимир облегченно вытянулся, руки и ноги вообще-то просто гудели. Но сейчас Васькино тепло пойдет по всему телу, поплывет по венам… Он закрыл глаза и вдруг опять увидел сцену со спящей Аней и стоящим как-то странно, без цели, Димой.

Кто еще у них работает? Есть постоянный слесарь-сантехник, кажется, на полную ставку, в салоне засоры – не редкость, и это всегда катастрофа. Как его зовут? Толя вроде. Есть курьеры, которые ездят на оптовые склады получать заказы. Есть стилист для особого случая. Его вызывают, когда кому-то требуется. Он подбирает и прическу, и макияж, и одежду. Ездит с клиентками по каким-то своим бутикам. Работает и у себя, и у клиенток на дому. За бешеные деньги, конечно. Зовут его Эдуард, и было бы странно, если бы его звали иначе. Он и сам всегда с экзотическими прическами, в таких же нарядах, пользуется макияжем. Держится высокомерно, манеры жеманные… Владимир часто встречал таких людей, но дружеских отношений с ними у него никогда не возникало. Он и женщин таких не любит. Неестественность – это какой-то брак. Человек не хочет быть самим собой. Владимиру придуманные образы не интересны.

И есть Арсений… Рожденный начальником человеком быть не может. Да нет, он в каких-то отношениях ничего, но это темное болото. Все. Мы спим, иначе сон просто улетит, и пропадет ночь.

Инна, не шевелясь, смотрела широко открытыми глазами в темноту. Невероятно. Мужу даже не пришло в голову посмотреть, спит ли она. Возможно, он сознательно пришел так поздно, чтобы она спала. Чтобы этот предмет его не беспокоил. Их отношения стали пустотой в самом лучшем случае. В худшем – она ему неприятна, именно физически, потому что все остальное нормально. С этим нужно что-то делать.

Вера вернулась домой в полном смятении. Волнение помешало ей вести себя ровно и спокойно в больнице, она, кажется, слишком суетилась и дергалась. Впрочем, это же волнение все окутало туманом, она точно ничего сейчас не помнит. Так готовилась к этой встрече с мальчиком… Как помешанная, честное слово.

Никто из сотрудников отделения ничего, конечно, особенного в ней не заметил. А мальчик… Костя… Вера села на кухонный диван и немигающим взглядом уставилась на пустую посуду, которую вынула из рюкзачка и поставила на стол. Костя хорошо покушал. Еда понравилась. А она… Ну как могла она – чужая тетя – ему понравиться? Мальчику уже сообщили, что мама умерла. Потому так все и произошло, что Вере об этом сказали до того, как она вошла к нему в палату. Она не знала, о чем спрашивать, боялась сказать что-то ужасное, боялась смотреть на малыша. У нее такое отличное зрение. Офтальмолог во время диспансеризации всегда шутит, что у нее больше ста процентов. Но Вера не смогла рассмотреть этого ребенка. Она не могла поднять на него глаза. Костику вправили вывихнутую ключицу, сложили косточки сломанной ноги. Ножка в гипсе была зафиксирована под каким-то невообразимым углом: для правильного кровообращения, – объяснили Вере.

Она сейчас пыталась вспомнить лицо мальчика. Очень бледное детское личико. Светлые влажные волосики на лбу. Ему или жарко, или больно. Она не спросила. Кормила Вера его сама, из ложечки. Поила киселем прямо из пластиковой бутылки. Яблоко, антоновку, чистила, резала на кусочки, вкладывала в рот, ждала, когда прожует… Она вспомнила этот совсем детский ротик. Серые глаза в темных ресницах. Это невероятно симпатичный мальчик, так внезапно раздавленный жизнью. Почему он? Это несправедливо!

Ей вдруг показалось, что он хочет ее о чем-то спросить, она испугалась еще больше и быстро протерла влажными салфетками его лицо, лобик. Достала из пакета книжки.

– Хочешь, я тебе почитаю или просто оставить? Ты умеешь читать?

– Умею. Но мама сама мне читала на ночь. Покажите мне книжки. У нас такие есть. Мне очень нравятся обе. Как интересно, что вы принесли их мне.

– А чем это тебе интересно?

– Ну, это же дядя написал сказку своему племяннику. Мне мама рассказывала. Дядя придумал «Черную курицу» для племянника, который потом, когда вырос, написал про Буратино.

Тут Вера покрылась испариной. Как ей общаться с таким умным ребенком? Она вырастила взрослого сына, но ничего подобного не знала. И сын ее тоже, конечно, не знал.

– Можно, я к тебе еще приду? Ты хочешь?

– Да. Ко мне ведь никто больше не придет. У меня же нет больше мамы… Вы знаете?

– Знаю. Меня зовут Вера. Можно тетя Вера, но лучше Вера. И говори мне «ты». Я же тебе уже не совсем чужая, правда?

– Правда. Вера, а как ты про меня узнала?

– Рассказали. Так почитать тебе?

Но им помешала медсестра, вошедшая в палату:

– Нет, Вера. Читать не нужно сейчас. Мне пора делать Косте укол, ему потом захочется спать. Ему нужно много спать.

– Конечно, – вскочила Вера. – Тогда я пойду. Но я обязательно приеду опять. Вы же меня пустите?

– Так пускаем, – сказала медсестра и подошла к ребенку.

– Вера, – произнес Костик, – я посплю и почитаю эти книжки.