— А ваши родители живы?

— Только мать.

— Она, наверное, беспокоится за вас — ведь вы можете погибнуть.

Относительно собственной мамули я почти уверена: если бы мне пришлось оказаться в подобной передряге, этому Макиавелли в юбке даже не понадобились бы таблетки от бессонницы.

— Моя мать считает, что карьера военного — недостойное занятие, — говорит Натаниэль.

— Но вы ведь думаете по-другому?

— Пока в мире идут войны, моя профессия востребована.

— Вы считаете, что война — это грязное средство, которое оправдывает благородная цель?

— Нет, я считаю войну просто средством восстановить справедливость.

У нас с Натаниэлем противоположные взгляды на жизнь. Видимо, он противоречит мне, потому что пытается справиться с неизгладимым впечатлением, которое я на него произвела, а может, это его способ ухаживать. Хотя, пожалуй, дело в другом: Натаниэль — хороший человек. Чего не скажешь обо мне.

— А когда вы уезжаете?

Я уже не стараюсь казаться вежливой. Натаниэль — как рождественская игрушка, которую я видела только на витрине, такой же чудесный и недосягаемый. Воображение разыгралось: вот мы с Натаниэлем прогуливаемся за ручку, вот он в моей постели…

— Месяца через два. Потом меня куда-нибудь зашлют.

— Хорошо, — говорю я.

А что хорошо-то? Сейчас Натаниэль должен назначить мне следующее свидание, но он молчит как рыба. Почему, ну почему мне не удалось логически подвести его к приглашению меня? Я тоже тупо молчу.

Молчание затягивается. Натаниэль раздевает меня взглядом — так какого черта он не назначает свидание? Ох, до чего же мне хочется еще раз увидеть, как при моем появлении у него вспыхнут глаза!

Нужно ему помочь. Совсем чуть-чуть. Пока приходилось использовать только тяжелую артиллерию — заклинания из категории «Утро после бурной ночи». Они не в счет — это жизненно необходимые чары. Другие мужчины сами приглашали меня на свидание, без дополнительных усилий с моей стороны.

Вот когда пригождаются возможности третьего уровня. Я на скорую руку сооружаю заклинание.

Резвый Амур, прохиндей и распутник,

Ну-ка, припомни-ка все свои плутни.

Пусть этот парень не сможет проти…

Чарам Прелестной Испорченной Ви.

На секунду мне кажется, что я промахнулась и вместо Натаниэля на свидание меня сейчас пригласит старый хрен, который давно уже пускает слюни за соседним столиком. Сердце чуть не выпрыгивает. Но нет, все получилось. Я легко-легко, нежно-нежно касаюсь руки Натаниэля.

Он вздрагивает, темные глаза становятся еще темнее и глубже, я в них тону.

Натаниэль сжимает мои пальцы, словно включает рубильник. По позвоночнику бегут миллионы электрических мурашек. О-о-о-о-о!!! Я могла бы и привыкнуть — в конце концов, я продала душу и за это ощущение тоже.

Натаниэль улыбается — смущенно, одним уголком рта.

— Простите, засмотрелся.

— Все нормально, — лепечу я.

— Когда я увидел, как вы бросились в пруд, у меня в душе все перевернулось. Никогда не встречал такой отважной девушки.

Черт, как стыдно! Девяносто процентов электрических мурашек моментально исчезают.

— Не будем об этом.

Натаниэль гладит меня по щеке.

— Не надо скромничать, Ви.

Впервые в жизни мне хочется показаться скромной.

— Неужели мой прыжок произвел на вас такое впечатление?

Я спрашиваю главным образом потому, что на самом-то деле я совсем не скромная.

— Конечно! Вы даже не хотели назвать свое имя журналистам!

Натаниэль придвигается ближе, я ощущаю запах его мыла, его зубной пасты, его разыгравшихся гормонов.

— Не люблю публичности, — вру я.

— Давайте сходим куда-нибудь. Прогуляемся по парку или пойдем в кино? Хотя бы просто посидим на скамейке, поговорим?

У меня едет крыша. Мне страшно. Предложение Натаниэля звучит так банально. Так обыденно. Так соблазнительно.

— Мне нужно на работу, — лепечу я, чтобы окончательно не потерять голову.

Натаниэль не отвечает — он просто целует меня. И конечно же, это волшебный поцелуй — ведь у нас не что-нибудь, у нас Настоящая Любовь. Мне сорок лет, я в разводе, до продажи души я носила сорок восьмой размер. Согласно статистике, вероятность гибели Натаниэля в какой-нибудь горячей точке выше, чем мои шансы найти настоящую любовь. Неужели эти мелочи меня остановят?

Конечно нет. Я тянусь к Натаниэлю, я отвечаю на его поцелуй со всей страстью, на какую способна (жаль, не могу вложить в поцелуй душу), — это мой миг, я его не упущу.

Я успеваю стряхнуть чары прежде, чем Натаниэль открывает глаза. К сожалению, заклинаний хватает ненадолго и приходится их экономить, не то вообще лишишься волшебной силы.

Итак, Натаниэль открывает глаза. Куда что девалось? Я больше не его Единственная Любовь — я просто девушка, с которой надо вести себя учтиво, потому что больше в Нью-Йорке никого не знаешь. Натаниэль отстраняется, смешком пытаясь скрыть смущение.

— Простите. Не знаю, что на меня нашло.

Мне немного стыдно, но я не могу отделаться от ощущения, что больше не увижу Натаниэля, поэтому стыд успешно вытесняется мыслью: «Теперь будет что вспомнить».

А что могло бы произойти? Я избегаю смотреть Натаниэлю в глаза и вообще делаю вид, что никакого поцелуя не было. У меня получается — видите, какая я все-таки лживая по природе? Никогда прежде я не думала о том, что могло бы произойти. Пожалуй, потому, что ничего стоящего произойти все равно не могло. А вдруг не поэтому?

По дороге к выходу я краем глаза замечаю, что официантка смотрит на меня почти с благоговением Знакомое выражение лица. Я улыбаюсь девушке: да, сестренка, я тоже через это прошла.

Целый день я торчу дома, смотрю Си-эн-эн и разговариваю по телефону с Меган, пытаясь убедить ее не ходить на аукцион. Где там! Меган не соблазнишь перспективой зажигать всю ночь по клубам в компании Доброжелательной Ви — ей гораздо больше хочется посмотреть на Джейми Макгрегора, горячего горца. Что ж, я сделала все, что могла.

После многочасовых раздумий (ладно, небольшая гипербола — на раздумья ушло не больше часа) я поняла, почему не хочу, чтобы Меган забеременела. Причин две. Во-первых, мне не нравится поведение Люси. Она возомнила, будто ей все дозволено. Я ведь даже не знала, что она умеет предсказывать будущее. Я слышала о теории хаоса: моя жизнь — прекрасная к ней иллюстрация. А Люси уверена, что без нее и Земля вертеться перестанет. Можно подумать, Люси управляет миром! Я-то знаю: это не так. Да, я отправлюсь в ад — премного благодарна. Люси, конечно, очень могущественна, но я свой выбор сделала сама. На меня никто не давил.