Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это был не первый раз, когда он так себя чувствовал.
Всякий раз, когда Джеральдин давала ему задание подобрать нового ребёнка для своей игровой площадки, он вспоминал об этих суровых, нежелательных истинах.
Цикл длился слишком долго, неизменно вызывая одни и те же неприятные эмоции. Юношеская ревность и подростковый гнев объединились, породив его депрессию. Искажённые чувства никогда не ослабевали, они только усиливались, занимая больше места в его мускулистой груди и его горьком мозгу. Не было утра, чтобы Рок просыпался без напоминания о том, что его обидели.
Его дыхание стало тяжелее.
Рок уже некоторое время приводил случайных детей в поместье Борден, вырывая их из мирного семейного очага и вовлекая в извращённое воображение Джеральдин.
Он смотрел, как они играют, эти крошечные тела, которым ещё предстояло найти свой путь. Сначала дети всегда были благодарны, пока их неразвитые умы не понимали, что детская площадка на заднем дворе - это только начало.
Те же благоприятные подростки с живой жаждой жизни всегда заканчивали тем, что выглядели совсем не так, как когда-то, и Рок был тем, кому было поручено собирать их останки. Избавление от их чахлых тел было странной обязанностью. Столкнувшись с их разрушенными, пустыми оболочками - очищенными от обещания, которым он видел их ранее, - заставляло его почувствовать себя злым.
Глядя, как дети на детской площадке развлекаются, Року было трудно понять, что он чувствовал по этому поводу.
Ситуация была сложной.
Не помогло его безвластное уподобление семье маньяков, семье, которая даже семьёй не была. Болезненные обстоятельства неопределённо исказили его логику. Но, несмотря на жестокое воспитание и сварливую королеву замка, в тот момент он чувствовал себя иначе.
Глядя, как резвятся дети, Рок не мог понять, почему. Но отсутствие причины не остановило ужасные ощущения в его животе и не подавило жуткие предсказательные образы, которые он рисовал в своём уме.
"Как они будут выглядеть завтра?" - задумался Рок.
Может быть, потому, что он никогда не видел, чтобы на игровой площадке одновременно веселилось столько детей. Когда Рок был мальчиком, он отрезал себе мизинец, чтобы получить возможность поиграть в одиночестве несколько часов. Джеральдин так и не сочла нужным вознаградить его такой простой возможностью.
Рок уже представлял это в своей голове раньше, но это было самое близкое, что он получил. Это было не то же самое. Только его воображение могло завести его так далеко. И бóльшую часть времени он был слишком занят предложениями Джеральдин, чтобы по-настоящему погрузиться в него.
Ярость переполняла его грудь.
Сколько друзей он потерял?
Сколько вечеринок он удерживался от посещения?
Сколько улыбок было у него украдено?
По мере того как каждый вопрос накапливался в его мыслях, он не мог не чувствовать себя некомфортно. Рок презирал то, чем он стал. Жалкий раб в зеркале, которое смотрело на него каждое утро. Как он позволял своим страхам управлять им так долго?
ДЗЫНЬ-ДЗЫНЬ!
Прозвенел дверной звонок. Рок оглянулся через французские двери, которые были оставлены открытыми, потом снова на детей. У него не было выбора, кроме как пойти и открыть дверь, но ярость, таившаяся внутри него, всё ещё одолевала его.
Рок сжал кулаки. Он повернулся к внутреннему дворику, впиваясь своими широкими ногтями в ладони. Боль чувствовалась хорошо, но недостаточно.
ДЗЫНЬ-ДЗЫНЬ!
ДЗЫНЬ-ДЗЫНЬ!
ДЗЫНЬ-ДЗЫНЬ!
ДЗЫНЬ-ДЗЫНЬ!
ДЗЫНЬ-ДЗЫНЬ!
Дверной звонок повторял эхо, как будто перед ним стоял нетерпеливый ребёнок. В некотором смысле это не обязательно было неправдой.
Когда Рок открыл дверь, его сердце уже колотилось. Он плохо обращался с людьми. Но Джеральдин рассчитывала, что он будет держать себя в руках.
Джеральдин всегда каким-то образом находила способ выявить в нём лучшее и худшее.
Высокий долг, который она взвалила на него, был одним из самых больших испытаний Рока. В то время как приближаться и уговаривать обездоленные семьи на детских площадках в центре города для участия в эксперименте Джеральдин было злым поступком, Рок удивил себя своим исполнением. Он был поражён, что смог убедить одну семью, не говоря уже о трёх.
Страх был его главным мотиватором.
Злая ярость, трепетавшая в его туловище, пересеклась с вновь возникшим страхом. Мрачный страх, о котором он уже знал, но страх, дремлющий всё утро. Инстинкты Рока подсказывали ему, что события станут ещё более бурными.
Кэролайн Кларк не понимала, насколько её присутствие огорчало Рока. В голове Рока мелькнула вспышка Кэролайн, дёргающей сына за поводок на детской площадке. Когда он подошёл к ней, в его голову закрались необычные мысли о насилии. Даже после их первой встречи фантазии не рассеялись полностью.
Когда она стояла на пороге с шестилетним Донни Кларком, снова привязанным к ней, отвратительная ухмылка задержалась на лице Рока, и воспоминания всплыли в полную силу.
Когда в тот вечер он наблюдал за ней издалека, он заметил параллели, которые мог провести со своей собственной жизнью. Как и Джеральдин, Кэролайн была властной до удушья. Она всегда держала его в нескольких дюймах от себя. Поводок, прикрепленный к его спине, был не просто мерой безопасности - это был символ.
Отсутствие доверия.
Чувство собственности.
Тяга к контролю.
Символ господства.
Рок знал, куда в конце концов вьётся путь тьмы Донни, и это было не самое подходящее место. Это была огромная чёрная дыра вечного ужаса и отчаяния, неуверенности в себе и беспричинной зависимости. Синтетическое, предварительно упакованное мышление, созданное встревоженным надзирателем Донни, чтобы держать его под своим грязным пальцем.
Кэролайн Кларк точно знает, что делает.
Джеральдин Борден точно знала, что делала.
Казалось, что Рок смотрел на два параллельных измерения, в которых культивировалась одинаковая атмосфера. Плотно закрученные миры удушья, которые использовали страх, уступчивость и уверенность в качестве стимуляции.
Когда в тот вечер Рок наблюдал за Кэролайн и Донни в парке, ему показалось, что он вернулся в собственное детство с другим набором нюансов. Не имело значения, что он вырос в более красивом доме или у него было больше денег, чем у маленького Донни. Они оба были эмоционально бедны.
Когда Рок услышал, как Кэролайн кричит мальчику, он понял, что Донни не нравится поездка. Качели, на которых он сидел, ничего для него не значили. По его гладкому лицу, иссохшему от удовольствия, было ясно: Донни просто танцевал для кукловода.
Пока Рок смотрел, как Кэролайн тянет и позиционирует Донни буквально за верёвку, торчащую из его спины, метафора в его уме продемонстрировала перед его глазами. Поводок, прикрепленный к Донни, удерживал Кэролайн физически, как
