Мысли о таинственной активности у дома Зари не дают мне спать. Ночь жаркая и душная. Я лежу в постели на крыше. Тишину внезапно нарушает тяжелая поступь человека, бегущего по переулку. Я смотрю вниз и сразу узнаю Доктора. Он быстро бежит, прерывисто дыша и постанывая от страха, словно за ним гонится голодный тигр.

Остановившись у двери Зари, он звонит и оглядывается, словно ожидая увидеть преследователей за спиной. Прежде чем кто-то откроет дверь, Доктор перелезает через стену и неслышно спрыгивает во двор. Он сидит, прижавшись спиной к стене. Три человека входят из-за угла в переулок. Один из них поднимает взгляд на меня. Даже с этого расстояния заметно, какой у него отвратительный вид. Он высокий и смуглый, лет тридцати пяти — сорока. У него длинные волнистые волосы, откинутые назад. Я вижу, как бегают глаза, запоминая каждую подробность.

Все мое тело словно разом цепенеет. Я хочу наклониться и спрятаться за низкой стенкой, огораживающей крышу, но не могу пошевелиться. Мужчина орет в рацию, что охотники сбились со следа.

Я не улавливаю невнятный ответ, но они вновь пускаются бежать. Они пробегают мимо дома Зари, и мое объятое ужасом сердце успокаивается.

Должно быть, это САВАК. «Они очень опасны, — вспоминаю я слова отца после их налета на наш дом. — На вид это обычные люди. Они живут среди нас, работают с нами, приходят в наши дома на ужин, участвуют в наших праздниках, оплакивают наши потери. А потом однажды ты узнаешь, что у них есть вторая работа в самом отвратительном агентстве, когда-либо созданном в этой стране благодаря американцам и их ЦРУ».

Доктор сидит на земле, опустив голову, и дрожит от страха. Я вижу, как из дома во двор выбегает Зари, а за ней родители. Доктор быстро вскакивает и подносит палец к губам, чтобы предупредить их о молчании. Да в этом и нет необходимости. Они ходят тихо, как призраки. Они в точности знают, что случилось с Доктором. Должно быть, люди из САВАК звонили им весь день. Я думаю о том, чем Доктор занимался все лето. Это объясняет суету около дома Зари. Соседи тоже об этом знают, по крайней мере те, что слышали шум, а теперь из-за задернутых штор наблюдают, как разворачивается драма. Их силуэты — неоспоримое напоминание о том, что САВАК способна внушать настоящий ужас.

Зари обнимает Доктора и тихонько плачет. Ее мать беззвучно молится, быстро шевеля губами, а отец Зари, господин Надери, экс-чемпион Олимпиады по борьбе, кружит около своих родных, как старый раненый лев. Все молчат. Слова им не нужны.

Я понимаю, какая судьба ожидает Доктора в тюрьме. Отец рассказывал мне многочисленные истории о том, что там делают с хараб-кар, активистами подрывной деятельности, такими как Доктор. На несколько дней его поместят в камеру, чтобы он поволновался в ожидании допроса. Потом его приведут в специальную комнату и изобьют. Ему зададут массу вопросов и снова изобьют. Его будут стращать душераздирающими описаниями новейших пыточных технологий, мимоходом сравнивая их с традиционными — вырыванием ногтей, ломанием пальцев и опусканием яичек заключенного в кипящую воду. Ему пригрозят тем, что привезут в тюрьму его ближайшую родственницу и подвергнут ее групповому изнасилованию, а его заставят смотреть. Они могут выполнить свои угрозы, но зачастую необходимость в этом отпадает. Доктор еще молод. Он слишком мелкая рыбешка в океане политической оппозиции, чтобы подвергнуться такому суровому наказанию. Его некоторое время продержат в тюрьме, избивая от случая к случаю, а однажды просто выпустят, надеясь, что достаточно припугнули и что он не станет больше творить глупости.

Я вижу, что все больше и больше соседей наблюдают за происходящим из затемненных комнат. Никто не хочет быть замеченным, но все хотят знать, чем кончится. Я представляю, каким беспомощным сейчас чувствует себя Доктор. Отец однажды сказал, что ничто не вызывает такого чувства незащищенности, чем встреча с государственной тайной полицией. Не к кому взывать о помощи, и никто не сможет вызволить из бездны боли и несчастий, куда вас собираются бросить. Я помню, как рассказывал Доктору о том дне, когда агенты САВАК пришли в наш дом с обыском. Именно тогда он сказал, что я обладаю Этим.

В тюрьме агенты отберут у Доктора самое ценное, что у него есть, — его время. Они запрут его в тесной камере, лишив любимых книг. Чтобы разозлить его, они могут даже подбросить ему пару никчемных романов — из тех, на обложке которых изображают полуголых женщин и роковых красавцев и которые он считает полной чепухой.

Я не могу оторвать взгляда от сцены, словно застывшей во времени во дворике Зари. Неожиданно мое внимание отвлекает шум в конце переулка. На меня смотрит мужчина с рацией. Я быстро присаживаюсь за низкой стеной, но поздно. Должно быть, он наблюдал за мной и по направлению моего взгляда определил дом, где нашел убежище Доктор.

Я бросаю взгляд украдкой и вижу его. Он злобно улыбается и медленно идет к дому Зари. Быстро появляются два других парня, подъезжает машина. Человек с рацией стучит в дверь. Доктор отпускает девушку. Мать Зари принимается биться головой об стену. Никогда не забуду глухой звук, с которым ее череп ударяется о кирпичи. Отец Зари похож на беспомощного воина. Он бесцельно бродит вокруг, словно перед ним враг, с которым нельзя сразиться. Зари рыдает.

Доктор открывает дверь и выходит наружу. За него крепко держится Зари. Голова его поднята, плечи расправлены; он никому не позволит лишить его достоинства. Агент бьет Доктора по лицу. Зари кричит, словно ее сердце пронзила стрела. Я чувствую, как к лицу приливает кровь, как она пульсирует в ушах. Двое других агентов смотрят, а четвертый, с сигаретой в зубах, сидит за рулем служебного седана.

Доктор на земле. Мужчина с рацией бьет его ногой. Кровь льется на тротуар. Снова раздаются крики Зари. Ее мать говорит нараспев, колотит себя по голове и вырывает волосы. Господин Надери смотрит на агентов, думая, вероятно, что мог бы убить этих омерзительных, гнусных типов голыми руками, но они — люди шаха, и его вмешательство только ухудшит дело.

Соседи — и мои родители, которые спали, пока их не разбудили крики Зари, — выскакивают на улицу. Агенты не выносят, когда толпа видит бесчеловечное обращение с пленниками. Они быстро заталкивают Доктора в машину и уезжают. Когда автомобиль выруливает из переулка, агент с рацией посылает мне воздушный поцелуй. Я даю себе клятву, что когда-нибудь разыщу его и убью. Никогда в жизни не испытывал я такой ярости, даже тогда, когда меня колотили в школе те драчуны или когда братья Фахимех разбили в кровь лицо Ахмеда.

Зари бежит за автомобилем, соседи догоняют ее. Мать Зари падает в обморок на тротуаре, женщины пытаются привести ее в чувство, вливая в рот сладкий чай. Господин Надери прислоняется к дереву. Он раскачивается взад-вперед, шепча невнятные слова. Переулок постепенно заполняется народом. Я задаюсь вопросом, видел ли кто-нибудь, как агент благодарил меня, прежде чем исчезнуть в ночи.

Я бросаюсь вниз по лестнице. Меня продолжает трясти, подгибаются колени, нервы напряжены до предела. В переулке я слышу, как маленькая девочка спрашивает маму, что случилось. Та наклоняется и берет дочь на руки, крепко прижимая к груди. Зари кричит, соседи пытаются ее успокоить. Я подбегаю к ней, охватываю ее лицо ладонями и зову по имени. Она узнает меня, бросается ко мне на шею и рыдает. Едва ли можно было найти момент горше этого, чтобы почувствовать сладость ее объятия.