Дальнейшее сравнение выявляет различие в мотивах принятия христианства между неофитами регионов о. Кюсю и Мияко. Так даймё южных провинций, в большинстве своем, приходили в христианство из-за экономических выгод от японо-португальской торговли[366]. Португальские корабли заходили только в те порты, на которые указывали европейские миссионеры. Принимая христианство и, тем самым, приобретая благосклонность иезуитов, японские даймё обеспечивали себе доходы от налогов и оживления торговли, и получали возможность закупать европейское огнестрельное оружие, необходимого для гарантии независимости от начавшихся в Японии процессов по централизации власти[367]. Эту связь ярко проиллюстрировал Валиньяно в «Sumario de las cosas de Japon»[368] (далее Sumario 1583 г.): «… помимо Божьего благоволения и милости, наибольшую помощь в распространении христианства до сих пор оказывал Большой корабль [подразумевается Курофунэ (в переводе с яп. Черный корабль) – португальское судно, осуществляющее монопольную торговлю шелком и огнестрельным оружием с Японскими островами. – Д.-В.]»[369]. Историки часто подчеркивают такие «сомнительные мотивы» христианизации, подразумевая неискреннее принятие новой веры, связывая с этим неубедительность результатов евангелизации в Японии в XVI в.[370] Однако, очень важно понимать, что иезуиты знали о таких «мирских побуждениях» и сознательно продолжали использовать данную методику[371], позволяющую им обратить в христианство как можно больше нехристиан, что с позиции сотериологии являлось приоритетной задачей для иезуитов-миссионеров. Так Валиньяно отмечал, что, «несмотря на то что низменные мотивы привели их к обращению, все равно многие позже повернут к лучшему и будут исповедовать свою веру с преданностью и решительностью, если будут в достаточной мере проинструктированы и поддержаны [в вере. – Д.-В.]»[372].

На севере страны (районы близ Мияко) иезуиты не могли обеспечить таких экономических преимуществ для своих неофитов, поэтому можно согласиться с мнением самих миссионеров, в частности историка японской миссии Л. Фройша[373] и А. Валиньяно[374], указывающих на осознанное и добровольное принятие христианства столичной японской элитой. Однако, мотивация большей части простых японцев, последовавшей в принятии новой веры вслед за своими суверенами из Мияко, не отличалась по своей сути от массовых обращений на о. Кюсю. Следует также отметить, что в отличие от южных областей, где иезуиты находили поддержку среди сепаратистки настроенных даймё, стремившихся укрепить свою автономию, миссионеры из центральной части страны вынуждены были искать опору у объединителя Японии Ода Нобунага[375].

Тем самым, к 1578 г. в японской миссии иезуитов сложились два основных центра миссионерской деятельности в Мияко и на о. Кюсю кардинально отличающиеся подходами в отношении японской культуры и степенью адаптации к ней, а также опорной социальной базой. При общем подходе к доктринации, в силу внешних политико-экономических причин, они отличались побудительными мотивами принятия христианства высокопоставленными японскими неофитами.

Анализ Sumario 1583 г.[376] показывает, что на начальном этапе своей визитации японской миссии (1579–1582) визитатор выделял две основные проблемы: 1) изучение японского языка[377]; 2) взаимоотношение между европейским и японским персоналом миссии[378].

Ф. Кабрал относился скептически к изучению японского, поскольку считал его недоступным для европейцев. Согласно его утверждениям: талантливому студенту понадобиться как минимум шесть лет, чтобы стать способным выслушивать исповедь, и более пятнадцати лет пока они смогут общаться с японскими неофитами, о том, чтобы самостоятельно проповедовать перед местным населением не стоит и мечтать[379]. Его мнение базировалось на сложившейся ситуации в миссии к 1579 г., когда из 46 европейцев-миссионеров только единицы знали японский в достаточной для общения мере (таблица 2.1 на стр. 94). К примеру, талантливый иезуит Л. Фройш, служивший личным переводчиком Валиньяно и потративший шестнадцать лет на обучение, по словам визитатора «не мог публично проповедовать нехристианам»[380].

Поэтому, вопреки строгим инструкциям визитатора, иезуитам-филологам, присланным Валиньяно из Индии, было отказано как в учителях, так и в каких-либо учебных пособиях[381]. Они приступили к обучению только после прибытия генерала-викария в Японию. Основная тяжесть по проведению богослужений, а также самой пропаганды католицизма ложилась на плечи иезуитов японского происхождения[382]. Не смотря на полную зависимость от местного духовенства, иезуиты на о. Кюсю относились к японским братьям как к людям второго сорта. Валиньяно отметил в отчете, что их постоянно унижали, обращались к ним жестко, зачастую грубо, «дабы они не забывали своего места»[383]. Их заставляли европеизироваться, однако отказывали в обучении латыни или философии, как неспособным к познанию. Визитатор находил уровень подготовки большинства японского состава миссии крайне неудовлетворительным: «все, что они знают, – писал он генералу в 1580 г. – это катехизис, выученный ими наизусть и воспроизводимый ими как попугаями; со случайными вкраплениями наставлений, которые произвели впечатление на их память». В тоже время, Валиньяно признавал справедливость мнения Кабрала, что в сфере проповедования они во много раз превосходят европейцев: «… когда они [европейцы. – Д.-В.] проповедуют, это так разительно отличается от того, что может продемонстрировать любой, даже самый невежественный, японский брат»[384]. Более того, визитатор неоднократно отмечал высокие умственные способности японцев, иногда, по его мнению, превышающие европейские[385].

Подобное положение поставило европейских миссионеров перед серьезной дилеммой. Хотя японский состав миссии был слабо подготовлен, только он и мог проповедовать христианское учение. Тем самым проблема включала две очевидные составляющие: а) недостаточная теологическая и духовная база японских проповедников; b) неудовлетворительный уровень знания европейскими миссионерами японского языка. Проблема усугублялась неравноправным положением местного духовенства, что приводило к дисбалансу внутри миссии, и отрицательно сказывалось на дальнейших перспективах ее существования в свете быстрого роста числа новообращенных японцев.

Таблица 2.1

Динамика изучения японского языка иезуитами (1559–1603)

Источник: [134, p.37–39, 106–106, 109–113, 233–256, 441–451].

Следует осторожно относиться к словам Л. Фройша, писавшего в своей работе «История Японии», что визитатор «сразу же понял, как приходиться жить нам в этих краях»[386] и быстро нашел решение для имеющихся проблем. Анализ Sumario 1583 г. показывает, что Валиньяно потратил как минимум год на абсорбирование информации, полученной в ходе поездок по стране и встречи как с миссионерами, так и христианским населением страны. Также большое влияние на формирование точки зрения визитатора оказало письмо генерала от 1577 г.[387] (получено Валиньяно в августе 1580 г.) с резолюциями по решениям первой провинциальной конгрегации Индии и мерам, разработанным Валиньяно и указанным в Summarium 1577 г. В частности, Рим одобрил:

• создание дальневосточной вице-провинции[388];

• открытие языковых семинарий[389];

• подготовку местного духовенства[390];

•