— И все началось с этого человека, этого… наби?

— Да.

— Но он же смутьян! Еще один бен Ладен!

— Возможно, но после чуда с кинжалом в Исламабаде все мусульмане убеждены, что он — посланец Божий.

— А сами-то вы верите в эту историю с чудом?

— То, во что я верю, господин президент, не важно. Главное, что они в это верят. И это не единственное чудо. Касательно того, во что я верю, то я полагаюсь на службы Неда Форта, — заключил Уайтмен язвительно.

— Нед? — спросил президент.

— Лучшие специалисты из отдела аналитической обработки изображений исследовали каждый кадр видеозаписей из Исламабада, — ответил Форт. — Никаких следов подделки.

Президент внезапно выпрямился.

— Так вы все полагаете, что какой-то исламский Христос появился вдруг, чтобы объявить войну Соединенным Штатам — Божьей нации? — вскричал он с едва скрываемым гневом.

Вспышка удивила всех присутствующих. Глаза заместителя госсекретаря испуганно забегали.

— В том-то и дело, господин президент, что он объявил не войну, а как раз мир, — заметил Уайтмен. — И вот доказательство: он искоренил терроризм за несколько недель. По крайней мере, это уже кое-что!

Президент опять сел и налил себе кофе.

— Конец терроризма — это хорошо, но недостаточно. Что мы можем сделать?

Уайтмен промолчал. Заместитель госсекретаря тоже. Посол не проронил ни звука. Президент с раздражением повернулся к своему советнику.

— Сай?

Берман откинулся на спинку кресла и взял любезный тон.

— По моему мнению, надо метить в самое яблочко: Пакистан. Надо убедить тамошнего президента, что этот человек, наби Эманалла, представляет собой угрозу для мира в регионе, что он разрушает союзы и что его влияние пагубно для интересов страны. В общем, надо добиться его выдворения. И подкрепить эту уступку новыми кредитами, — заключил он с полуулыбкой.

Президент удовлетворенно кивнул головой.

— Да, я хочу, чтобы вы сделали именно это.

Директор ЦРУ все так же невозмутимо подал голос:

— Наши агенты в Исламабаде сообщили, что президент Пакистана провозглашен Повелителем правоверных…

— Это что такое? — спросил президент.

— Своего рода мусульманский Папа.

Казалось, Бермана это необычайно позабавило.

— Повелитель правоверных? Миленький титул, — сказал он.

— И что дальше? — спросил президент.

— Сомневаюсь, что Повелитель правоверных выдворит наби, — ответил Форт.

— Послушайте, нам сейчас не сомневаться нужно, а что-то предпринимать! Баррингтон, каково ваше мнение?

— Чтобы этот шаг имел как можно больше шансов на успех, полагаю, надо предпринять его на более высоком уровне, чем мой.

«Мерзавец! — подумал Уайтмен. — Подставить меня хочешь?»

— Хорошо, — заключил президент, вставая. — Уайтмен, поезжайте на встречу с президентом Фаттахом. Думаю, что план Бермана хорош. Он должен сработать. Надо добиться высылки этого бесноватого. Он — ядро пассивного сопротивления Соединенным Штатам. Возьмите самолет президента, чтобы произвести впечатление посильнее.

Сознавая, что был несколько резок со своими сотрудниками, Уэсли смягчил тон, спросив у госсекретаря:

— Орвил, что говорят другие страны об этой ситуации?

— Пока они выжидают, господин президент. Русские и китайцы удовлетворены больше других, поскольку окончание терроризма избавило их от большой обузы. Только индусы, похоже, оценили размах произошедшего и почувствовали себя несколько изолированными среди этого океана мусульман, пусть даже мирных, которые отныне сравнялись с ними по массе, если не превзошли. И, как вы знаете, в наибольшем замешательстве израильтяне: у них политическая ситуация очень нестабильна.

— Мы обдумаем все это, — заключил Уэсли уверенно.

Уайтмен кивнул.

Четверо других чиновников встали и направились к двери.

Как только самолет президента коснулся посадочной полосы исламабадского аэропорта, Орвил Уайтмен понял, что задача будет не из легких. О его прибытии на диспетчерском пункте знали за три часа, так что у президента Омара Абд эль-Фаттаха было достаточно времени, чтобы приготовиться к встрече высокого гостя. Однако ничего подобного. Пока подвозили трап, второй пилот справился о встречающих.

— Только министр иностранных дел Пакистана, это все, — объявил он.

Уайтмен и сопровождавший его посол Баррингтон переглянулись. Дурной знак. Когда президент Соединенных Штатов предоставляет свой самолет, это означает важность миссии. Но пакистанский президент решил строго придерживаться дипломатического протокола: поручил встретить американца должностному лицу того же ранга, не более.

Официальный обед в президентской резиденции прошел суховато, наверняка из-за присутствия двух сановников духовного звания, поглядывавших на американцев слащаво, но при этом иронично.

Последовавшая за этим беседа была ничуть не более сердечной.

Уайтмен сначала попросил президента положить конец тому, что он называл «духовным терроризмом», который, дескать, препятствует всякому диалогу между Востоком и Западом и вредит миру во всем мире. И почти открыто потребовал удаления наби Эманаллы.

— То, что вы называете диалогом, больше похоже на вооруженное вторжение, — возразил президент. — Неужели вы страшитесь мира? Ведь на вас больше не нападают. Возблагодарите за это небо. Но чего же вы еще хотите? Я не удалю этого человека, поборника мира и веры.

Уайтмен, потеряв почву под ногами, напомнил о дружбе между Соединенными Штатами и Пакистаном.

— Мы смогли бы пересмотреть нашу программу экономической помощи — в сторону повышения, — заметил он, исчерпав прочие аргументы.

— Вы нуждаетесь в помощи больше, чем мы, господин государственный секретарь, — возразил Абд эль-Фаттах с улыбкой. — Ваш внешний долг составляет шесть тысяч миллиардов долларов и не перестает расти. Он становится даже опасен для экономического равновесия мира. Буду счастлив помочь вам сэкономить.

Американец улетел домой разобиженный и обескураженный.

Вдруг Эманалла пропал. Вскоре следствию удалось узнать, что он уехал на мотоцикле с сыном министра внутренних дел.

— На мотоцикле! — воскликнул министр ошеломленно. — Но куда?

— В Шринагар, ваше превосходительство. Наби захотел посетить могилу другого великого праведника, который погребен в Раузабале, христианского Христа.

Тогда следствие перекинулось в Шринагар. Там и в самом деле видели наби, которого с большим почтением приняли представители исламской секты ахмадьехов, хранителей гробницы Иисуса, Мессии христиан. После чего он исчез.