клуба. Если человек не сбалансирован, то весьма вероятно, что он будет бросаться в крайности. Всякая чрезмерность выливается в разрушительность. Особо опасными «провокаторами» разрушения являются гипертрофированная потребность в острых ощущениях, эгоцентризм, безответственность, злонамеренность.

Но кроме упомянутых компенсаторных форм, существуют особо циничные формы разрушения, которые вследствие своей особой извращённости, не могут быть купированы извне. В этом случае для осуществления действия, которое совершается как бы само собой, не требуется ни целей, ни мотивов. Последние выдумываются, чтобы как то оправдать и обелить себя. А при откровенно циничных формах разрушения и оправдания откровенно циничны. США, например, бомбят, как только почувствуют «угрозу своей безопасности».

Согласно точке зрения К. Лоренца [6], наша страсть к насилию обусловлена биологическими факторами, которые не подлежат нашему контролю. В соответствии с ней агрессия в человеческом обществе представляет собой гипертрофию внутривидовой агрессивности, имеющей место у животных. В мире животных, как было подмечено Лоренцем, сильно вооружённые животные обладают сильной этикой, слабо вооружённые — слабой. У тех, кто представляет смертельную опасность друг для друга, конкурентная борьба, как правило, не идёт дальше принятия угрожающих поз, рычания и т. д. Человек, бывший первоначально слабо вооружённым, и преимущественно вегетарианцем, со временем сильно вооружился, но этика его осталась слабой, в результате чего у него нет ощущения границы, дальше которой в опасном противостоянии нельзя идти. Внутренний голос, предостерегающий его от опасных шагов, звучит в нём слишком слабо. В отличие от большинства животных, у человека не вырабатываются эффективные тормозящие механизмы (в качестве такового у человека выступает совесть, которая есть далеко не у каждого), поэтому разрушение приобретает такие масштабы. Сегодня Запад в своём стремлении идти до конца в уничтожении России, не в состоянии должным образом осознать, что у намеченной жертвы есть атомный арсенал и самые совершенные средства доставки, и чем это ему грозит. Разрушительность, перейдя критическую черту, ослепляет и лишает разума разрушителя.

Лоренц так же приводит примеры гипертрофированной агрессивности, которые являются тревожным сигналом для человечества. Самый впечатляющий — это агрессивность стай крыс. Ни у одного другого вида животных такой свирепой разрушительности не наблюдается. Вывод: в живых системах при определённых условиях может развиваться гиперагрессивность любого масштаба и силы. Но все их превосходит человеческий вариант агрессивности.

В этом мире много жестокости. В одних людях она дремлет, в других только и ждёт момента, как себя проявить. Множество зрителей собирали в Древнем Риме бои гладиаторов, казни в средние века, сегодня стрим-треши. Проблема в том, что агрессия в различных дозах рассеяна в весьма значительной части людей, и она должна выплеснуться на кого то, произвести работу. В 2015 г. Обама заявил, что экономика России «разорвана в клочья». Если уж лауреату Нобелевской премии мира надо что то разорвать в клочья, то что уж говорить о других. Удерживать агрессию внутри себя небезопасно для здоровья. Поэтому агрессия ищет выход и находит в самых неожиданных местах. Хороший способ дать выход своей агрессии — принять участие в каком-нибудь конфликте, драке. Как говорил «герой» Гражданской войны, впоследствии маршал, но довольно бездарный: «Мне всё равно, какой фронт, главное рубать!» Душа просит пострелять, побузить и таким образом «выпустить пар».

Агрессивность, которая требует дать ей выход в каком-то грандиозном разрушении, явилась причиной двух мировых войн. Фромм считает, что «движущими мотивами первой мировой войны были экономические интересы и тщеславие военных и политических лидеров, а так же промышленных магнатов обеих воюющих сторон, но не потребность участвующих народов открыть клапан и «спустить пары» своей накопившейся агрессивности». Верно как раз второе, но с той поправкой, что потребность открыть клапан испытывал не весь народ в целом, а только его часть, являющаяся разрушителями.

Европа во время, названное совершенно справедливо «прекрасной эпохой» (belle époque), достигла наивысшего процветания за всю свою историю, но публичных казней не стало, футбол ещё не начался, до рока было далеко, локальные войны проблему не решали. Нужен был масштабный конфликт, и страны под предводительством наиболее агрессивной части истеблишмента, для которой война ещё способ обогатиться, удовлетворить своё тщеславие, буквально ринулись к нему. Впереди всех оказались австрийцы с их архиидиллическими Альпами, Адриатикой, фешенебельными Спа-курортами, прекрасными горными озёрами. У них был очень совестливый монарх, который как то критически отозвался о только что построенном оперном театре, действительно не образце лучшего вкуса. Это так огорчило одного из авторов проекта, что тот покончил самоубийством. Франц-Иосиф дал слово никогда ни о чём не высказываться критически. И, судя по всему, слово это сдержал.

Совершенно точно известно, что он ничего критического не сказал об австрийских концлагерях. Милые австрийцы додумались до этого едва ли не первыми в мире, но, кажется, пальма первенства всё-таки у англичан с их концлагерями в Трансваале. Концлагеря были созданы как инструмент насильственной украинизации русских, попавших после последнего раздела Польши в состав Австро-Венгрии. Тех, кто не желал называть себя украинцем, и считал себя русским, сгоняли в концлагеря, где их подвергали издевательствам и пыткам. Обычной была смерть, будучи подвешенным за одну ногу на виселице, чему имеется немало фотосвидетельств. В Талергофском концлагере так было уничтожено 160 тыс. русских. Ничего даже отдалённо подобного не могло быть в Российской империи. Узнав эту малоизвестную страницу истории, и поняв, кто были духовными отцами украинских националистов, перестаёшь удивляться тому, что эта милая Австрия подарила миру Гитлера.

А где же Штраус с его вальсами, Легар и Кальман с их легкомысленными оперетками, спросите вы? Да там же, в Австрии. Там же, где разрушители тешили себя дикой, не укладывающейся в голову нормального человека жестокостью, а чувствительный император стеснялся высказывать по этому поводу что то критическое. А то, не дай бог, какой-нибудь палач покончит с собой, как тот бедный архитектор. Вот так, одни писали лёгкую, а порой и светлую музыку, а другие творили своё чёрное дело. Созидатели и разрушители действовали бок о бок!

И не верьте в то, что войны (кроме освободительных) начинаются бедными против богатых, слабыми против засилья сильных, что есть объективные экономические или социальные причины. Войны были и тогда, когда не было никакой экономики, когда всем хватало земли, и когда люди не подозревали, что под этой землёй может лежать что то ценное. Войны существуют для того, чтобы давать выход разрушительности, поэтому они, так же как и футбол, рок-шабаши, где беснуются толпы орущих подростков, неизбежны, пока не будет найдено лучшего способа, как «выпустить пар» агрессии или сублимировать её в созидательную энергию. Это избыточное «накопление пара» дало о себе знать во Франции в 1968 году и через полстолетия на Украине.