1980 г. Бегин пообещал Баширу Жмайелю авиационное прикрытие в случае, если Сирия начнет новые наступательные действия в Ливане, а может, и еще дополнительные меры со стороны Израиля по защите христианского меньшинства страны. Это был самый настоящий открытый чек — с подписью, но без обозначения суммы.

Бронированный кулак Ариэля Шарона

После выборов в кнесет в июне 1981 г., когда Ликуд остался у власти при минимальном большинстве, Ариэль Шарон получил новый для себя портфель министра обороны. Таким образом, этот отставной генерал снова обрел значимость — как в сфере обороны, так и в области международных отношений. Собственно говоря, именно Шарон был тем человеком, который данное Бегином обещание ливанским христианам превратил в полномасштабный план военных действий. По своему характеру министр обороны был не из тех людей, кто склонен осторожничать или уклоняться от ответа. Ариэль Шарон (Арик Шейнерман) родился в 1928 г. и вырос в мошаве, по окончании средней школы вступил в Гагану, а впоследствии, во время Войны за независимость, был отважным командиром взвода. В 1950-х гг., возглавив особое Подразделение 101, только что созданное для борьбы с террористическими группировками, Шарон осуществил несколько операций возмездия за границами Израиля, которые были столь же дерзкими, сколь и безжалостными. Во время Синайской кампании 1956 г. Шарон, командуя уже бригадой, благодаря своей энергии и напористости взял перевал Митла, хотя при этом израильтяне понесли тяжелые потери. Далее, командуя дивизией во время Шестидневной войны, Шарон сыграл решающую роль при взятии неприступного Умм-Катафа, проложив тем самым путь в глубину Синайского полуострова (Гл. XXI. Гром с небес, бронированный кулак). В послевоенные годы, однако, когда Шарону была поручена борьба с арабскими беспорядками в секторе Газа, он в обращении с гражданским населением прибегал к методам столь безжалостным, что армейское командование отстранило его от должности.

В 1973 г., будучи уверенным в том, что в армии у него уже нет будущего, Шарон подал в отставку и решил начать политическую карьеру. Однако буквально через несколько месяцев, пока он занимался общей оценкой политической ситуации, началась Война Судного дня; Шарон был призван из резерва и получил дивизию. Снова Шарон проявил свои блестящие военные способности; именно он спланировал и осуществил великолепную операцию по форсированию Суэцкого канала. При этом, что было для него характерно, Шарон проявлял независимость в суждениях и действиях, зачастую на грани нарушения субординации. Так, во время своей известной пресс-конференции перед концом войны Шарон продемонстрировал свое безразличие как к процедурным правилам, так и к подотчетности официальным структурам. “Когда я получаю приказ, — заявил он, — я оцениваю его согласно трем степеням значимости: первая, и самая важная, — это благо государства… Вторая степень значимости — это важность для моих подчиненных, и лишь третья степень — мои обязательства перед командованием”. Такое высказывание, являясь в чистом виде нарушением воинской дисциплины, было встречено с очевидным возмущением, и Шарон, осознав, что зашел слишком далеко, тут же сделал заявление относительно того, что его “неправильно процитировали”. Командование решило не давать этому делу хода, а вскоре Шарон оставил армию уже навсегда.

Теперь, занявшись поисками своего места в общественной жизни, Шарон решительно обратился к политической карьере. После первоначальных и безуспешных контактов с обоими основными политическими блоками он принял решение основать собственную партию, Шломцион (Гл. XXVI. Израиль уходит вправо). Партия получила два мандата в кнесете после выборов 1977 г., после чего вскоре слилась с партией Херут в рамках Ликуда. В результате Шарон получил свой первый портфель — министра сельского хозяйства — в первом правительстве Бегина. Находясь на этом посту, он на протяжении последующих четырех лет также осуществлял энергичную поселенческую кампанию, в результате которой численность еврейского населения на Западном берегу увеличилась втрое. Действия Шарона были, разумеется, отражением правительственной политики. Отличала его от других министров в первую очередь манера поведения, близкая по стилю к лобовой атаке. Однажды он едва не схватился в рукопашную с Эзером Вейцманом. В другой ситуации он пригрозил “раздеть догола” заместителя премьер-министра Игаэля Яди-на. Шарон даже Бегина упрекал в “трусости” — вот почему после ухода Вейцмана в отставку в 1980 г. с поста министра обороны Бегин предпочел оставить этот портфель за собой, а не давать его Шарону. Но при этом совершенно невообразимая популярность Шарона как героя войны и восторженный прием, которого он удостаивался в неашкеназских районах, очень помогли Бегину в ходе ликудовской предвыборной кампании 1981 г. Таким образом, после прихода Ликуда к власти уже невозможно было отказать Шарону во второй раз, и он получил столь долгожданный пост министра обороны.

В 1981 г. Шарону было 53 года; заняв пост министра обороны, он по обыкновению не стал терять времени, приступив к разработке израильских стратегических планов. Стратегия Шарона была основана на его решительных намерениях уничтожить обосновавшуюся в Ливане ООП как военно-политическую силу. На начальной стадии планируемой им операции “Мир Галилее” израильская армия должна была войти в Ливан и разгромить находившиеся там структуры ООП, устранив таким образом опасность террористических вылазок на израильскую территорию и одновременно с этим ослабив авторитет Ясира Арафата среди палестинских арабов. После того как структуры ООП будут уничтожены, следовало приступить к переговорам с “подлинными” представителями палестинского народа на основе Кэмп-Дэвидских соглашений — в том виде, в каком трактовало этот документ правительство Бегина. В основе этой интерпретации, разумеется, лежал принцип присоединения территорий, совершаемого де-факто.

Вторая стадия стратегического плана Шарона, операция “Большие сосны”, должна была содействовать превращению Ливана в “независимое государство, которое будет жить с нами в мире”. Этому народу необходимо “ответственное” правительство, рассуждал министр обороны в кругу близких помощников. Президентские выборы в Ливане были намечены на сентябрь 1982 г., и Шарон имел в виду, что президентом должен стать Башир Жмайель, а в парламенте должно сформироваться маронитское большинство. При этом Шарон осознавал, что такое правительство не в состоянии существовать, пока юг Ливана и две трети Бейрута находятся под контролем ООП, а целые районы Восточного Ливана — под контролем сирийских войск. План Шарона был, таким образом, однозначным и не оставлял никаких сомнений относительно намерений Израиля. Следовало разрушить не только структуру ООП, но и избавиться от сирийского присутствия в стране. Все это означало лишь одно: полномасштабное вторжение.

Не существует безусловных доказательств того, что Бегин был посвящен во все детали плана своего министра обороны. Разумеется, они сходились в оценке ближневосточной ситуации и, безусловно, между ними не было расхождений относительно необходимости нанести жесткий ответный удар с целью прекратить вылазки террористов в северных районах Израиля. И вот в январе 1982 г., с ведома и разрешения Бегина, Шарон тайным образом посетил Бейрут. Там он проинформировал Башира