Джеймсон побледнел еще сильнее.

— Я… я не это имел в виду, — пробормотал он. — Просто… я… я не решился убить Баннерманна после того, как эти проклятые солдаты начали тут все разнюхивать. Я все спланировал, Макгилликадди. Все было в порядке! Я сделал так, что все винили Баннерманна в крушении «Посейдона». Рано или поздно он сам свел бы счеты с жизнью, оказав нам услугу. Все было в порядке до тех пор, пока не появился этот Рейвен или Крейвен!

Макгилликадди молчал. Толстяк видел, как на щеках шотландца подергивались желваки, а беспокойство, похоже, передавалось на черную тень за его спиной — во всяком случае, движения существа ускорились, и вода забурлила сильнее.

— Кто этот парень? — спросил Макгилликадди после довольно продолжительной паузы.

Джеймсон пожал плечами.

— Понятия не имею, — сознался он. — Я полагаю, какой-то друг Баннерманна. Он приехал из Лондона и, судя по всему, хорошо осведомлен о происходящем.

— И что ты предпринял? — Макгилликадди продолжал сверлить взглядом управляющего, взмокшего от волнения и страха.

— Ничего, — ответил Джеймсон. — Я его выгнал. Но он заявил, что еще вернется.

— Правда? Так и сказал? Что ж, посмотрим. Может быть, мне удастся его переубедить. Тебе известно, в какой гостинице он остановился?

— Во «Временах года», — пробормотал Джеймсон. — Но его там нет.

Прищурившись, Макгилликадди немного наклонил голову и пристально посмотрел на Джеймсона.

— И где же он? — с ударением на каждом слове спросил он.

Джеймсон замялся, а затем, потупившись, сказал:

— У Спирса.

Макгилликадди побледнел.

— У Спирса? У солдат?

— Да. — Джеймсон понуро кивнул. — Я послал Кланстона и пару его ребят следить за Баннерманном и Крейвеном. Баннерманна они схватили, но затем подоспели солдаты и…

— Что?! — прорычал Макгилликадди. От его сдержанности не осталось и следа. — Ты хочешь сказать, что этот Крейвен сейчас сидит у Спирса и ведет с ним светскую беседу?!

— А что мне оставалось делать? — проскулил Джеймсон. — Людей Спирса было больше, к тому же они вооружены. Я что же, должен был вступать в бой с морской пехотой?

Губы Макгилликадди мелко задрожали.

— Идиот! — воскликнул он. — Проклятый идиот! Ты отдаешь приказ схватить Баннерманна средь бела дня и допускаешь, чтобы единственный свидетель этой разборки прямиком побежал к Спирсу! Три тысячи морских дьяволов! Спирсу не найти лучшего предлога, чтобы схватить тебя!

— Но он меня не схватит! — вскрикнул Джеймсон. — Он… он подождет. А если и не подождет, то наверняка опоздает. А если…

— Если он это сделает, — перебил его Макгилликадди, — то ничего уже не изменится, Джеймсон. По крайней мере, для тебя.

Джеймсон остолбенел. Казалось, лишь через пару секунд он понял истинный смысл сказанных шотландцем слов.

— Это была не моя вина! — пропищал он. — Я… я…

— Ты допустил ошибку, — холодно произнес Макгилликадди.

— Ну пожалуйста! — Голос Джеймсона превратился в стон. От страха его глаза округлились, а взгляд, казалось, был прикован к черной тени за спиной Макгилликадди. Грязные сточные воды, в которых скрывалось мощное тело монстра, начали бурлить.

— Ты не можешь этого сделать, — снова заскулил управляющий. — Я делал все, что мог. Откуда же мне было знать…

Макгилликадди поднял руку, и Джеймсон вскрикнул.

— Ты допустил ошибку, — монотонно повторил Макгилликадди. Его голос, холодный, как сталь, звучал совершенно равнодушно. — Ты всегда был дураком, Джеймсон, хотя и полезным дураком. Однако теперь ты совершил одну лишнюю ошибку. И тебе известно, что это означает.

— Нет! — взмолился Джеймсон. — Пожалуйста… я сделаю все, что ты хочешь. Я пойду к Спирсу и возьму всю вину на себя. Его это устроит, точно говорю. Пока он разберется, что произошло на самом деле, будет слишком поздно. Я прямо сейчас к нему и пойду, если хочешь.

— Никуда ты больше не пойдешь, — тихо сказал Макгилликадди, делая рукой едва заметное движение.

Крик Джеймсона заглушил гул и плеск воды. Коричневое болото за его спиной, казалось, взорвалось, и что-то огромное, черное, словно тень из давно забытых времен, восстало за спиной шотландца из грязной воды, ударилось о низкий потолок тоннеля и бросилось на Джеймсона.

Толстяк среагировал в последний момент. Он с отчаянным криком отпрыгнул в сторону, но после удара по бедрам и плечам потерял равновесие и упал на скользкий пол. С неожиданной для человека его телосложения прытью он тут же вскочил на ноги, но не успел сделать и шагу. Внезапно нависшее над ним огромное существо отбросило его назад, и он с силой ударился о грязный камень. Джеймсон пронзительно закричал и изо всех сил принялся отбиваться от монстра. Острые зубы чудовища разорвали его штанину и прокусили ногу. Едва не ослепнув от страха и боли, Джеймсон взвизгнул и стал брыкаться, пытаясь оттолкнуть щелкающее зубами существо. Ожесточенно защищаясь, он чувствовал, как его ноги утопают в мягкой плоти. Наконец ему удалось подняться, и он, отбросив Макгилликадди в сторону, побежал прочь, преследуемый ужасными хлюпающими звуками, словно чья-то влажная кожа ударялась о каменную поверхность. Послышался злобный смех, а затем до него донесся голос Макгилликадди:

— Беги, Джеймсон! Беги к твоему Спирсу. Может быть, он тебе поможет!

Толстяк почти выбился из сил. В легких начало покалывать, и свод тоннеля все больше расплывался перед его глазами, но страх придавал ему силы. Он все время оскальзывался на влажных камнях и падал на землю, но каждый раз поднимался и мчался дальше. Через какое-то время он достиг развилки, где подземный тоннель раздваивался, и вслепую бросился вправо. Внезапно он увидел светлое пятно. Свет!

Это ободрило его. Джеймсон удвоил усилия, но тут же упал, почувствовав грубый край ступеней.

И тут он вновь услышал эти звуки. Шорох и хлюпанье влажной плоти, будто чьи-то маленькие руки и ноги пытались перетащить слишком тяжелое тело по камням.

Вскочив, Джеймсон побежал вверх по лестнице, перескакивая через несколько ступеней. Светлое пятно становилось больше, затем показался кусочек неба, и толстяк почувствовал дуновение холодного ветра в лицо. Собрав остатки сил, он бросился вперед и… упал на ржавые прутья решетки.

Сердце Джеймсона замерло. Секунду он смотрел выпученными глазами на препятствие между ним и светом, а затем что есть мочи принялся трясти ненавистную решетку. У подножия лестницы снова послышалось ужасное хлюпанье, звук, от которого кровь стыла в жилах. Обезумев, Джеймсон закричал и всем телом прижался к толстым прутьям. Звук неотвратимо приближался, становясь все громче и громче…

Помпезно обставленное помещение управления внешне нисколько не изменилось. Все здесь по-прежнему казалось слишком большим и роскошным и производило впечатление чванства. Тем не менее я чувствовал перемену, хотя и не мог выразить ее словами. Но она явно произошла.