– Что?! – выдохнула заинтригованная Ильза.

– Не засчитали за подвиг, вот что! А знаете почему? Он подрядился на работу за плату! Скотом хотел взять. Притом что и скот в Аполидии всегда гроши стоил, и царь его надул, не заплатил вовсе – неважно. Сказали, раз имел корысть, значит, не подвиг! Представляете, какая досада!

Но Ильзу рассказ разочаровал. Не вызвал сочувствия.

– Подумаешь, – сказала она пренебрежительно. – Я лично сотни раз чистила дядюшкину конюшню, и платить мне никто не думал. Но за подвиг все равно не засчитывалось. Что героического в уборке конюшни? Так все поступают.

Рагнар нахмурился. Он смутно помнил: что-то с царскими конюшнями было не так, какая-то сложность существовала… Только герой мог их вычистить. А почему?.. Забыл, безнадежно забыл!

– Вот неучи! – скорбно вздохнула Меридит. Она, как и большинство присутствующих, прекрасно знала историю с Авгиевыми конюшнями. – Хотя Рагнар, пожалуй, прав. Будем действовать бескорыстно. На всякий случай…

– Конюшни конюшнями, а где у нас Бандарох Августус? – вдруг вспомнила сильфида.

Бандароха Августуса не было. Нигде. Кричали, звали – не откликался. Искали – не нашли. Ценой невероятных усилий откатили каменную глыбу от входа в расселину – пусто.

– Все! – драматически объявила Энка после очередной бесплодной попытки докричаться. – Значит, он отстал, когда мы бежали от тролля, и тот его сожрал. А мы и не заметили! Не уберегли! Бедный Бандарох! Давайте возведем ему символическую могилу, это будет трогательно!

– Скажешь тоже! – возмутился рыцарь. – Как это – не уберегли! Я лично его всю дорогу волок, а потом запихал в трещину! Рядом со мной сидел, пока мы прятались!

– Это обнадеживает, – немного разочарованно вздохнула сильфида. – Значит, он просто пропал, когда мы сражались. Испугался и убежал куда-то. Хельги, обернись-ка ты волком…

– Ну вот еще! – обиженно перебил тот. – Не стану я никем оборачиваться. Тем более при посторонних. Это неприлично.

– Если ты не обернешься, то не сможешь выйти на след, – миролюбиво пояснила сильфида. – Не бойся, мы отвернемся. А хочешь, превращайся частями, как прежде моих женихов распугивал. Лишь бы тебе было удобно вынюхивать.

Хельги недовольно фыркнул:

– Дался вам этот Бандарох! Не желаю его вынюхивать! У меня еще даже рука не срослась. Вот! – Он довольно энергично помахал кистью перед носом девицы.

Тогда в дело вмешалась Меридит. Чмокнула брата по оружию в щеку и попросила:

– Хельги, счастье мое, ну хватит уже изображать идиота! Быстренько оборачивайся и нюхай, не то я тебя стукну прямо по шее, честное слово!

– Рука у меня не действует! – воззвал тот к ее состраданию. – Даже пальцы не шевелятся!

Но диса логично и бессердечно возразила:

– Ты ведь не пальцами нюхать будешь.

Подменный сын ярла встал и обреченно потрусил к расселине. На полпути оглянулся и велел грозно:

– Только не вздумайте подглядывать! – Хотя оборачиваться целиком он, разумеется, не собирался. Обошелся одной волчьей головой. Но даже она не помогла. Следы свидетельствовали однозначно: в расселину Августус проник, наружу не вышел. Прямо тут, внутри, и сгинул!

– Значит, кобольды уволокли, – предложил новую версию Орвуд, памятуя о случае из собственной биографии. – У них есть тайные проходы в скалах.

– В наше время кобольды у побережья не водились, – усомнился демон.

– Мало ли что было… вернее, будет в наше время! Теперь все иначе, пора к этому привыкнуть.

– Надо говорить не «теперь», а «прежде было». Мы ведь в прошлом находимся, – поправил гнома Эдуард.

– Все я правильно сказал. Мы здесь, значит, прошлое для нас – настоящее и происходит сейчас, и нужно говорить…

Тут Ильза громко и сладко зевнула.

– Наш долг – спасать Избранника Августуса! – громко напомнила амазонка, решив, что беседа зашла не в то русло.

Сильфида в ответ театрально развела руками:

– Уж и не знаю, как нам быть! То ли Мир спасать, то ли Избранников! Разорваться впору! Хотя по мне, так мир важнее будет!

Рагнар миролюбиво похлопал девицу по плечу:

– Ладно, не вредничай. Не оставим же мы нашего Бандароха в беде!

– Само собой! – продолжала иронизировать та. – Если мы даже эту особу, – она кивнула на Эфиселию, – бросились защищать как родную, разве сможем пережить потерю нашего, собственного Бандароха! Надо выручать боевого товарища!

– Разве вы были знакомы прежде? – удивилась амазонка. Она до сих пор не поняла этого – слишком старательно избегала общения с новыми спутниками.

– А как же! – усмехнулась Энка. – В последний раз мир вместе спасали. Нам, знаешь, не впервой. – И умолкла, предоставив деве возможность переварить услышанное.

Несколько часов они просидели в расселине. Ждали, не захотят ли кобольды напасть, не откроют ли тайный ход в свои подземелья. За это время Хельги пришлось ровно десять раз втолковывать нетерпеливой сильфиде, что проникнуть туда сквозь стену он не в состоянии, потому что камень не серый, а вовсе даже красный. Типичный красный гранит-рапакиви, состоящий из сферических агрегатов калийного полевого шпата, окаймленных оболочкой олигоклаза! Неужели не ясно, что спригганская магия против такой породы совершенно бессильна?!

Но неугомонная девица в магии смыслила мало, в петрографии – еще меньше, так что разговор «в пользу бедных» (по определению Орвуда) периодически возобновлялся. Под конец Хельги совсем потерял терпение и принялся угрожать скандалистке цикутой, которая якобы растет неподалеку. Надо только нарвать и в суп бросить. Энка, разумеется, в долгу не осталась, в расселине стало шумно. Так что диковинному существу, внезапно возникшему у входа, пришлось потрудиться, чтобы привлечь к себе внимание присутствующих.

Первым его появление заметил Рагнар.

– О! – обрадовался он. – Опять ты! Надо же, а я думал, ты мне спьяну померещился! Ну заходи, раз пришел, гостем будешь! – Он сделал широкий приглашающий жест, будто не в крошечную пещерку пришельца зазывал, а в царские хоромы.

– Королева Мэб не забыла о вас! – объявил карлик, игнорируя приглашение. – Трепещите, твари, прогневившие королеву! Я, посланец Пурцинигелус, прибыл объявить волю ее! Один из вас отныне пленник королевы. Велено вам явиться к престолу и отдаться на милость ее величества, иначе жизнь пленника будет короткой, а смерть – долгой и мучительной. Повинуйтесь, презренные твари!

На этом посланник Пурцинигелус хотел удалиться, но Орвуд его остановил. Не то чтобы гном собирался повиноваться, просто так, ради интереса, спросил:

– Эй, как тебя? Куда являться-то? Где твоя Мэб обитает?