В дверь постучали.

– Да-а! Кто там? Входи!

– Марат, звал?

На пороге стоял человек в застегнутой на все пуговицы телогрейке. На нагрудной бирке было написано: «Васильев В.».

– Звал. Как фамилия?

– Тищенко.

– А-а-а! Тищенко! – обрадовался Мустафа. – Вот и Тищенко! А я тут думаю, где потерялся? Значит, Тищенко?

– Так точно.

– А почему на бирке – «Васильев»?

– Та шоб по дороге не чекернули… Завхоз выходить с отряду не дает. Не верит, шо до клуба.

– Хохол?

– Так точно.

– В библиотеке записан?

– Так точно.

– В СПП состоишь?

– Так точно.

– Ты что заладил – «так точно… так точно…»? Отвечай: хохол ты или не хохол?!

– Хохол.

– А я так думаю, что ты не хохол… А чистый пидор!

Мустафа вскочил из-за стола, схватил его, как и предыдущего, за грудки и начал бить по бокам, приговаривая на каждый удар: «Так точно!» Тищенко обмяк и повис на кулаке Мустафы.

– Не-е… не пидор… не пидор…

– Повторяй, гидра, быстро за мной: «Все хохлы, которые не сдали книги, – пидарасы… Так точно! Все хохлы, которые покопали книги, – пидарасы!.. Так точно!» Повторяй, козлопетух!

На каждое «так точно!» Мустафа бил его наотмашь пятерней по темени.

Потом загнал в угол, поднес к самому носу кулак и, выкатив глаза, прорычал:

– Ну что, будешь дальше ходить в библиотеку?!

– Нет… не буду… никогда не буду.

– Книгу принес?! Ну-ка, давай сюда.

Тищенко запустил руку под телогрейку и извлек ее из– за пояса.

– Та-а-к… Сейчас все страницы пролистаю, если, не дай бог, есть хоть одна портачка – будешь повторять сто раз то же самое на одной ноге, вот здесь, прямо в углу! Понял?!

Мустафа начал листать.

– Так… смотрим прямо с первой страницы… Ага!.. Вот на десятой пятно от чифиря! – изо всей силы треснул он Тищенко по башке. – А вот на пятнадцатой!.. А вот, на двадцатой!.. А вот, блядь, вся книга покоцана! Вот! вот! вот! – продолжал бить его по темени Мустафа. – Я тебя научу, суку, книги читать! Вот! вот! вот!

Очередной читатель выломился так же, как и первый. Его нагнал такой же увесистый пинок.

– Ну вот, видишь, Александр, приходится из-за таких козлов нервы портить.

Он сел за стол, придвинул список.

– Та-а-к… Тищенко… Выписался добровольно… Книгу сдал. Какое сегодня число?

– Девятое апреля, кажется.

– Так и запишем. Девятое апреля, тысяча девятьсот восемьдесят шестого года. Кто у нас там следующий по списку?

В коридоре послышались шаги и голос, напевающий что-то.

– Файзулла пришел. Наверняка чего-нибудь пожрать с биржи притащил, – сказал Мустафа и стал собирать бумаги со стола.

Отворилась дверь, в проеме выросла фигура Файзуллы с карикатурно выпяченным вперед животом и втянутой шеей, всем видом изображающая Дюжева:

– «Всем оставаться на местах!.. Приготовить к добровольной выдаче запрещенные предметы!.. Члены СПП от шмона освобождаются!.. Мустафин – в изолятор!»

Файзулла довольно улыбался и кривлялся.

– Я же говорю, жратву принес, – сказал Мустафа.

Потом повернулся к двери и куражно отчеканил:

– «Осужденный Файзулленко! Вы хотите записаться в библиотеку? Только что освободилось два места. Вам надо срочно заполнить анкету!»

Файзулла достал из-за спины сверток и, врашая им над головой, дразня и кривляясь, стал припевать фразу из известного фильма на башкирский манер.

– Я вам денежки принес… за квартиру за январь… Я вам денежки принес…

Мустафа картинно схватил его за шиворот, будто повторяя на бис два только что исполненных номера, и начал, гримасничая, задавать вопросы, сам же на них отвечая:

– Фамилия? – Файзулленко! Национальность? – Хохол! В СПП состоишь? – Еще с воли! На Дюжева работаешь? – Еще как! Читателем хочешь стать? – О-о-чень!

Он вывернул из рук Файзуллы сверток и, выпихнув его за дверь, крикнул вслед:

– На сегодня – свободен! За книгами будешь приходить с салом!

– У-у-у, крыса ненасытная… – прогудел из-за двери Файзулла. – Пошли ко мне, Александр.

В разгар нашего застолья в дверь резко постучали. Через несколько секунд стук повторился с утроенной силой, и голос из-за двери прокричал:

– Откройте! Сколько раз говорил – не запираться! Файзулла!..

Голос был с явным татарским акцентом, неимоверно громкий и противный.

– Загидов приперся, завклуб, – констатировал Файзулла. – Сейчас начнет гундосить.

– Александр, сиди, не обращай внимания. Он так-то беззлобный – поорет и уйдет, – добавил Мустафа.

Открыли дверь. В комнату впрыгнул среднего роста дедушка, весь в черном, обритый налысо, с фуражкой в руке. Он размахивал ею, помогая себе говорить. Повышая тон, задирал ее над головой. Понижая – опускал ниже пояса.

– Так… Понятно. Конечно же – едят. С завклубом хер поделятся! – то ли серьезно, то ли в шутку начал он, не обращая на меня ни малейшего внимания. – Конечно, Загидов – старый…. Загидову– скоро на волю… Загидов сало не ест… Загидов – татарин. Зачем ему сало!

– Ладно, ладно, Загид-бабай, чего ты разволновался? – хитро похлопал его по плечу Мустафа.

– Файзулла, планшеты для замполита сделал? – перешел на деловой тон Загидов.

– Давно лежат готовые. Никто не приходит забирать.

Не слушая Файзуллу, он пошел вкруговую по комнате,

заглядывая за планшеты, в шкаф, по углам, будто выискивая что-то.

Он отворачивал стоящие вдоль стен рамы, поднимал что-то с пола, заглядывал под тряпки. Причем как-то бессмысленно, автоматически, бросая вещи, лежащие на самом виду – на подоконниках, на верстаке. Даже в стоящее у входа мусорное ведро заглянул так пристально, будто на дне его лежало что-то ценное. При этом приговаривал:

– Конечно, бля… Еще бы, бля… Бардак, бля…

Сделав круг, опять очутился у стола.

– Из какого отряда? – неожиданно спросил он, повернувшись ко мне.

– Как тебе не стыдно, Загид-ата? Не узнаешь самого известного на зоне человека?.. Это Александр Новиков.

Я улыбнулся. Загидов неожиданно тоже. Мы одновременно протянули друг другу руки. Знакомство состоялось.

– Надо было не закрываться тут. Надо было человека ко мне пригласить, – переходя на добрый тон, начал он выговаривать Файзулле. – Мозги от сала совсем заплыли… мылом.