Затем Детка перешла к рассмотрению интимных предметов дамского туалета, солнечных очков и кожаных cinture[26]. Папá попробовал один из них, просунув его в шлевки выгоревших джинсов, но забраковал и вернул назад. К этому моменту Детка убежала далеко вперед. Отрезанная голова свиньи означала начало прилавков macellaio[27], с их великолепным выбором мяса всех сортов, но Детка не обратила на них никакого внимания и направилась к Порта Сан Джакопо. С этого момента все будет развиваться по неизменной схеме, и он достал из кармана аккуратно сложенную пятиевровую бумажку.

Музыкант был на своем обычном месте – в двадцати ярдах от Порта Сан Джакопо. Как всегда, вокруг него собралась толпа – он исполнял итальянские народные песни, аккомпанируя себе на аккордеоне. Вместе с ним выступал танцующий пудель. Аккордеонист пел в микрофон, прикрепленный к вороту его рубашки. Рубашка с закатанными рукавами оставалась неизменной из недели в неделю.

Он подождал, пока будут исполнены две песни. Затем понял, что его час настал. Детка наклонилась вперед, чтобы положить свои два евро в корзинку, и он продвинулся вперед в тот момент, когда она возвращалась к остальным слушателям.

– Scusa[28], – обратился он к ней, когда она встала рядом с остальными зрителями. – Per favore, glielo puoi dare…[29]

Он раскрыл руку. Пятиевровая бумажка была аккуратно сложена пополам. Она лежала на поздравительной открытке, которую он вынул из кармана пиджака.

Она улыбнулась, слегка прикусив губу. Подняла глаза.

Он кивнул на корзинку с деньгами.

– Per favore, – повторил он с улыбкой и продолжил: – Anche… leggi questo. Non importа ma…[30]

Не закончив фразы, он опять улыбнулся. Открытка была не запечатана, чтобы можно было легко прочитать, что в ней написано.

А затем он добавил то, что, как он знал, должно было убедить ее. Это было то самое слово, и ее глаза широко раскрылись от удивления. Он перешел на английский и, тщательно подбирая слова, так, чтобы не спугнуть ее, произнес:

– Я буду ждать на другой стороне Порта Сан Джакопо. Вам абсолютно нечего бояться.

День выдался очень странным. Барбара Хейверс уже давно привыкла к таинственности, которая всегда окружала Томаса Линли, но даже она удивилась, случайно узнав, что он с кем-то встречается. Если только это могло быть названо встречами. Оказалось, что его социальная жизнь после сложного расставания с Изабеллой Ардери состояла из регулярных посещений спортивных событий, о которых Барбара даже не слышала.

Линли настоял на том, чтобы она увидела все собственными глазами. Незабываемый опыт, как сказал он. Изо всех сил она пыталась откреститься от этих настойчивых попыток расширить ее кругозор. Но, рано или поздно, ей пришлось покориться. Так она оказалась на турнире на выбывание по роллер-дерби, в котором победила группа атлетически сложенных женщин из Бирмингема, выглядевших так, как будто они получали дополнительное удовольствие от поедания маленьких детей на завтрак. Во время соревнований Линли объяснил ей все тонкости спорта. Он называл позиции и ответственность разных игроков, штрафы, очки. Он говорил о паке и о том, что пак обязан сделать для джаммера. Вместе со всеми остальными, включая, надо признать, и Барбару, он вскакивал на ноги и громко протестовал, когда кто-то получал локтем в физиономию, а штраф не назначался.

Через несколько часов Хейверс задумалась, какого черта она здесь делает. Затем ей пришло в голову, что Линли привел ее сюда, чтобы познакомить со спортом, который поможет дать выход ее собственной агрессии. Потом, в конце бог знает какой по счету схватки – она уже перестала их считать – к ним подъехала игрок с молниями, нарисованными на щеках, кроваво-красной краской на губах и сиянием, поднимающимся к бровям. Это воплощение атлетизма сняло шлем и произнесло:

– Как приятно видеть вас снова, сержант Хейверс.

Перед Барбарой стояла Дейдра Трейхир. Теперь ей все стало понятно.

Сначала Барбара подумала, что ей приготовлена роль дуэньи. Наверное, Линли нужен кто-то, кто успокоит ветеринара и позволит ей принять приглашение на обед. Но оказалось, что Томас регулярно встречается с Дейдрой Трейхир после их первой встречи в прошлом ноябре. Именно на этой встрече он был, когда не смог перезвонить ей. Сначала на матче, а потом просто пригласил Дейдру выпить. Он не сильно продвинулся вперед с того памятного дня, о чем сам не замедлил сказать Барбаре, пока они ждали Дейдру после окончания соревнований.

Дейдра Трейхир появилась, и последовало то, что, видимо, происходило каждый раз, когда они с Линли встречались. Она пригласила их с Барбарой на послематчевую вечеринку в пабе под названием «Три Великих Короля». Линли отказался и в свою очередь пригласил их с Барбарой на ранний обед. Дейдра сказала, что не одета для выхода. Линли ответил – Барбара так поняла, это было новым в их общении, – что это не имеет значения, так как он накрыл обед у себя дома. Если Дейдра – и, конечно, Барбара – согласились бы зайти к нему, он с удовольствием отвезет Дейдру в гостиницу после обеда.

Умно, подумала Барбара и решила не обижаться на Линли за то, что он беззастенчиво ее использовал. Она только надеялась, что обед Томас готовил не сам, иначе тот запомнится им надолго, и совсем не из-за великолепных вкусовых качеств блюд.

Дейдра в задумчивости переводила взгляд с Линли на Барбару. К ним подошла женщина невероятных размеров, настоящая амазонка, и спросила, не идут ли они в паб, опрокинуть пару рюмочек. В этом пабе, как оказалось, некто по имени Маккуинн ожидал Дейдру, чтобы сразиться в дартс. Имея такую возможность сбежать, Дейдра ею, тем не менее, не воспользовалась. Посмотрев сначала на Линли, а потом на амазонку, она ответила, что, к сожалению, в этот раз не сможет присоединиться ко всем, и попросила Лизу извиниться за нее. Та понимающе взглянула на нее и на Линли – и отошла. Она сказала, что беспокоиться нечего и что она все сделает.

Барбара подумала, не пора ли ей сматываться теперь, когда визит Дейдры в дом Томаса был гарантирован, но Линли сразу пресек все ее попытки сбежать. Кроме того, она оставила свой «мини» на въезде в гараж за углом от его дома. Хочешь не хочешь, но поехать придется, хотя бы для того, чтобы освободить дорогу.

По дороге в Белгравию они вели светскую беседу на тему, столь близкую тысячам их соотечественников, – говорили о погоде. После этого Дейдра и Линли заговорили о гориллах, хотя Барбара так и не смогла понять, какая тут была связь. Одна из трех горилл была счастливо беременна. С другой стороны, что-то случилось с правой передней ногой одного из слонов; велись переговоры о приезде нескольких панд; а Берлинский зоопарк не оставлял надежды заполучить белого медвежонка, родившегося в прошлом году. Линли хотел знать, трудно ли выращивать белых медведей в неволе. Выращивать в неволе всегда трудно, объяснила Дейдра – и замолчала, как будто сказала какую-то двусмыслицу.