– Правда? И где же?

– Где-то в Кап-Ферра. – Песочница для самых богатых, мелькнуло в голове у Стеллы. – Ну и я, разумеется, не могу писать ему туда – в Лондоне я пишу на адрес его конторы. Он планирует провести здесь шесть недель с родными и целой толпой друзей, а когда вернется, весь загорелый и виноватый, я постараюсь разобидеться на него, но у меня ничего не выйдет.

– Ну, насчет его виноватости не знаю, а вот ты определенно загорела. У тебя прелестный оттенок загара, дорогая моя, только не перестарайся. Ты не поверишь, сколько здесь в округе на пляжах этаких ящериц, трясущихся старух с морщинистой кожей цвета конских каштанов.

Обе разглядывали тела друг друга. Луиза щеголяла в коротеньких ярко-голубых шортах и верхней части бикини: эта одежда оттеняла ее позолоченную солнцем фигурку – хрупкие плечи, плоский живот, длинные стройные ноги, педикюр бледного розового оттенка. Она бесспорно красива, с уколом зависти думала Стелла, тело которой было лишено всех этих достоинств. Ее будто сначала слепили, а потом сжали, так что шея вышла слишком короткой, талия очутилась под самой грудью, бедра и икры составили ноги, для которых самым подходящим определением было «коренастые». А от солнца она покрывалась сыпью.

Но ее лицо во многом сглаживало впечатление: чудесные черные волосы кудрявились пышной шапкой, серовато-зеленые глаза над высокими скулами искрились любопытством и умом, и родинка так удачно сидела под маленьким, но выразительным ртом. Очки она носила почти постоянно и читать без них не могла, но когда все-таки снимала их, внешне сразу становилась моложе и беззащитнее.

– Я так сильно потею, – сказала она, заметив, что Луиза разглядывает ее. – Особенно кожа головы. – И она виновато улыбнулась.

Разговор зашел о чтении. Луиза рассказала ей про Катерину Сфорца, а Стелла – про одну флорентийку, которая, собираясь замуж за короля Франции, взяла с собой повара.

– …и этим навсегда преобразила французскую кухню.

– Каким образом? Травила людей?

– Нет. Ну, может, кого-то она и отравила, но главное – объяснила французам, что смысл соусов в том, чтобы подчеркивать вкус всего, что они едят, а раньше соусами пользовались просто для того, чтобы незаметно было, что мясо с душком.

– Так ты об этом сейчас читаешь? Что же это за удивительная?..

Но Стелла перебила ее:

– Об этом я читала еще давным-давно. Нет, сейчас у меня «История западной философии» Бертрана Рассела. Мой отец так возмутился, узнав, что я ее не читала, что прислал мне ее домой с курьером. Луиза, я, наверное, уже поеду. Мне надо успеть на поезд и вернуться к ужину. Так что лучше мне прямо сейчас повидаться с твоим отцом и отдать ему деньги.

Они собрали остатки на поднос и вернулись в дом. Там было нечем дышать от жары и очень тихо – почти все устроили себе сиесту. Отец Луизы дремал в кресле в гостиной.

– Прости, дорогая, что-то меня разморило.

– Стелла привезла тебе деньги. – Она укоризненно возвышалась над ним, желая видеть «папу-без-Дианы». Он и стал им.

– С вашей стороны было чрезвычайно любезно проделать такой долгий путь. Я вам несказанно признателен. Вы знаете, сколько здесь? Чтобы я выписал чек, если ваших родных это устроит?

– Здесь сумма, равнозначная пяти сотням фунтов. Чек нужно выписать на имя моего отца, доктора Натана Роуза.

– Так… – Он взялся за чековую книжку, которая лежала наготове перед ним на столе. – Можно еще узнать его адрес? Я обязательно должен написать ему и поблагодарить.

– У меня есть его адрес, папа. А Стелле уже пора, чтобы успеть на поезд.

– Ну, в таком случае позвольте хотя бы отвезти вас на станцию.

Это было кстати. Он снова стал ее обаятельным и симпатичным папой.

Стеллу он посадил вперед и во время поездки без умолку беседовал с ней, расспрашивал ее, как проходит отдых, приглашал их обеих к себе в клуб осенью. На станции он проводил их до перрона, где уже ждал маленький поезд. Стелле он пожал руку, потом наклонился и поцеловал в щеку.

– Вы меня спасли. Не могу даже выразить, как я вам благодарен. Пожалуйста, передайте это вашим родным, хорошо?

– Непременно.

Стелла и Луиза обнялись.

– До встречи в Мондебри[3].

– Это так вы называете свою квартиру? – спросил он, когда они вдвоем вернулись в машину.

– Да. Довольно меткое название.

– Вам не хватает мебели и тому подобного?

– Не то чтобы не хватает. Все самое необходимое у нас есть. Стелле кое-что подарил ее отец.

– А что мог бы подарить я?

– М-м… – И она рассказала ему про их плиту, купленную за два фунта и десять шиллингов: в дверце духовки у нее была дыра, и плотной бумаги, которой ее заклеивали, надолго не хватало. – Так что нам нужно раздобыть новую – я имею в виду, тоже подержанную, но другую.

– Я об этом позабочусь, дорогая. – Он пожал ей руку.

Спустя некоторое время он сказал:

– Ты извини за обед. Понимаешь, Диана сама не своя. То ли климакс, то ли еще что.

– А-а. – Луиза мысленно взяла себе на заметку: когда этого возраста достигнет она – а это случится лишь через много-много лет, – то постарается быть особенно милой со всеми; и ничем таким оправдываться не придется.

– Как у тебя с личной жизнью? – спросил он, когда они уже подъезжали к вилле.

– Все так же, – ответила она. – Замечательно. – Но невольно отметила, что два ответа не сочетаются друг с другом. – Он уехал надолго, на целое лето, куда-то на юг Франции, и, кстати говоря, даже не пишет. Потому я и расстроена немножко.

– Хорошо, что ты с нами, – сердечно произнес он. Он же ничего не заметил, подумала она.

– Боюсь, быть любовницей гораздо труднее, чем иметь ее, – добавил он. Значит, кое-что все-таки заметил, стало ясно ей.

Через десять дней ее отвезли в аэропорт Ниццы, откуда она улетала домой. Сама она считала, что ее вышвырнули. Диана просто не желала повторения двух ночей в отеле с его баснословно дорогой едой и заявила, что на заднем сиденье не хватит места для Сюзан, всего багажа, да еще и Луизы. Отец дал ей денег, чтобы она купила себе духи в аэропорту, она отыскала свои любимые «Беллоджа» от «Карон», и они порядком сгладили впечатление.

В самолете она приняла ряд решений, начинающихся с «никогда»: никогда больше не ездить на отдых вместе с Дианой, никогда не ходить к ним на ужин, никогда не встречаться с отцом в ее присутствии. Все они казались вполне разумными, но от них ей стало грустно.

Рейчел и Сид

– Айлин спрашивает, не хочешь ли ты пообедать в саду.

– А ты?