— Ну? — не выдержал Гровин.

— Кажется, я поняла, что это… — Чародейка прикоснулась к руне, пульсирующей голубым, и свет озарил пещеру.

Ноэми упала на колени, невидимая сила выгнула все ее тело, заставив зубы сжиматься от боли, а после того, как свет стал гаснуть, из ее глаз потекли слезы.

Гном вытаращил глаза и открыл рот.

— О нет, — печально произнесла чародейка.

— Что там? — тяжело, но нетерпеливо произнес Гровин Баггз.

— Этого не может быть. — Ноэми рукавом стерла с щек влагу, все еще стоя на коленях и не в силах подняться. — Я знаю, что грядет, Гровин. То же, что истребило Первую Расу, ждет и нас.

— О чем ты говоришь, женщина?

— Это она — последняя пятая дверь, — прошептала Ноэми. — Стихий на самом деле не четыре, как все мы малодушно предполагали. Их пять, — медленно говорила она тихим и спокойным голосом. — Пятая стихия берет начало из сопряжения четырех известных нам — огня, воды, воздуха и земли. Когда те переплетутся между собой, то они возродят это…

— Что? Это? — гном нетерпеливо справлялся, не позволяя волшебнице перевести дыхание.

— То, что убьет всех нас. — Ноэми схватила Баггза за плечи. — Первая Раса существовала задолго до старейших представителей, живущих на Неймерии. Они жили здесь за миллионы лет до эльфов, понимаешь? Всех до единого убило то, что скрывается за последней печатью. Поклянись, что никогда не вернешься сюда, Гровин.

— Но…

— Никаких «но», гном… — Глаза Ноэми засверкали злым блеском.

Гровин Баггз отшатнулся. Чародейка погрузилась в молчание и сосредоточила взгляд на своей руке, кровь внутри которой светилась голубым после прикосновения к загадочным рунам.

— И что будем делать дальше? — спустя время спросил севший к стене гном. — Разве тебе не интересно взглянуть хотя бы одним глазом, что прячется за этой дверью, прежде чем мы уйдем отсюда навсегда?

— Навсегда? Не смеши меня, Баггз, — Ноэми рассмеялась, уже обретя саму себя после загадочного воздействия рун. — Ты вернешься в эту пещеру, как только я оставлю вас и уеду по своим делам. Но чтобы ты не тратил время попусту, я расскажу тебе кое-что.

Она присела рядом с гномом и откинулась назад, найдя на противоположной стене ту же точку, в которую бессмысленно уставился возмущенный проявленным к себе недоверием гном.

— Никто не сможет открыть эту дверь. Чтобы снять последнюю печать, нужны маги всех стихий. Одновременное воздействие помогло бы тебе попасть внутрь, но, даже если ты найдешь всех волшебников такой силы, они не смогут создать здесь ничего магического, потому что вся гора состоит из трита. — Она бросила под ноги Гровину Баггзу горстку камушков. — Чтобы использовать тут чары, нужен неимоверно сильный источник энергии… А значит, тот, кто хотел скрыть от нас то, что находится в самых недрах этой горы, выбрал лучшее место. Не знаю, стоило ли нам вообще заглядывать в эти глубины…

— Как не сможем использовать чары? Ты же каким-то образом убила голема!

— Магия и староэльфийские заклинания — разные вещи. Заклинать может любой выучивший их, а магия — это способность, с которой можно только родиться. Проще говоря, ты никогда не сможешь пройти дальше… Прости.

Спустя время гном коснулся плеча чародейки, слегка напугав забывшуюся волшебницу.

— Пойдем, — сказал он, помогая ей подняться.

Ноэми послушалась, встала на ноги и теперь уже сама вела своего спутника к выходу. Далеко впереди сквозь стену воды просвечивал дневной свет.

***

На берегу озера Антакриэль смеркалось. Погребальный костер, сложенный у самой воды, был невысок и едва достигал Ноэми до пояса. Вокруг него стояли гномы, опустив свои двуручные молоты и топоры на землю перед собой и склонив головы. Факел горел в руках Гровина Баггза.

— Ты отдал свою жизнь за великое дело, Торк. Ты был послан показать нам место, в котором наш народ наконец найдет Священный Камень… — Он многозначительно посмотрел на чародейку. — Твоя миссия оказалась величайшей в истории нашего народа, и ты выполнил ее. Мы — твои братья, будем тосковать по тебе и твоим ядреным остротам, Торк. Ты всегда говорил: лучше выпейте за мои подвиги на моих похоронах, чем рыдать как последние бабы. Отправляясь в Обратный Путь, знай, что мы не рыдаем. Мы поднимаем кубки за твое возвращение в этот мир со следующей миссией.

Гровин Баггз поджег костер со всех сторон, и гномы вместе с чародейкой дождались, когда огонь разгорится, а сам Торк станет объят пламенем.

На следующее утро все покинули озеро до тех пор, пока некоторые из них не найдут способ открыть последнюю дверь и добыть своему народу такой желанный Священный Камень.

Конвой двигался в сторону Девичьей Горы, огибая дорогу, заваленную упавшими с горы булыжниками, и протаптывая новый путь к отрезанной от остального мира Башне Стихий.

Паладины молча миновали ставшие могилой для их братьев обломки скал. Ни один рыцарь не проронил ни слова за все то время, что они шагали от моста, ведущего через Петлю Гнома, выражая тем самым траур и свое почтение погибшим не так давно собратьям.

Заточенный в клетку из трита странник старался не смотреть на воинов, но когда невзначай бросал на кого-нибудь из них свой взгляд, то непременно ловил печальное настроение. Если бы кто-то из защитников не был верен клятве, он тут же достал бы медведя из движущейся тюрьмы и приговорил бы к смерти ровно так же, как когда-то это сделал сам медведь.

Когда конвой добрался до подножья горы, солнце уже стояло высоко и пряталось за заснеженными вершинами. Хранитель Легионов, что вел отряд за собой, остановился.

— Бр-р. — Он снял шлем и поглядел высоко наверх.

— Что прикажете, хранитель?.. — Паладин, который все это время шел следом, поравнялся с командиром.

— Ты чаще здесь бывал, Орегх. Как считаешь, остановимся на привал или успеем взойти к башне до захода солнца?

— До заката не успеем.

— Тогда разбиваем лагерь. Привал! — Хранитель Легионов повернулся к шедшим следом и прокричал еще раз: — Привал! До утра!

Рыцари и слуги принялись мельтешить по долине, расставляя палатки и разгружая продовольствие с телег. Недалеко журчала небольшая горная речушка, бегущая с самой вершины Девичьей Горы, а старательный стук молотков и топоров уже разносил глухое эхо по округе.

Когда начало смеркаться, лагерь уже стоял, а с разных сторон к небу вместе с запахом жареного мяса взлетали тонкие струйки дыма от множества разведенных костров.

Сарвилл сидел прикованный к стволу дерева и видел перед собой два начищенных до блеска панциря, чьи владельцы, облачившись в них, были оставлены на его страже.

Лагерь Ордена Защитников отличался от любого другого лагеря, в котором Сарвиллу когда-либо приходилось бывать — закованные в сталь воины несли службу даже тогда, когда у всех остальных было принято отдыхать. Рыцари не сновали туда и сюда между палатками, напевая пошлые песни и запивая их крепким алкоголем, как это было принято на привале, когда армия Дордонии отправлялась в путь; не устраивали смертельных поединков в надежде продуктивно скоротать время, заодно выявив того, кто будет командовать частью армии, как это было принято у северян; и, конечно, защитники не устраивали представлений с вылетающим из пасти пламенем, не заставляли змей изгибаться под разные мелодии и не выставляли говорящих птиц на потеху толпе, чем обычно развлекались царские армии из Южных Земель. Нет. На дорожках между палатками царил порядок. Если рыцари не маршировали, значит, они принимали пищу, если не принимали пищу, значит, чистили доспехи, если не чистили доспехи, значит, точили оружие, ну а единственным обстоятельством, переворачивающим привычный уклад, могло быть только внезапное появление старейшины и начало очередной практики по обузданию магии. Вот и сегодня Сарвилл видел Порядок, царящий в разбитом у подножия Девичьей Горы лагере Ордена Защитников.