Озадаченная, она обернулась и поняла, что Листвичка не сводит глаз с Белки. Почему они обе такие печальные? Неужели они не рады за нее?

Тем временем Воробьишка вышел на поляну и остановился перед Огнезвездом.

— А как же я?

— Но не может же он стать оруженосцем! — прошептала Белолапа, и ее слова неожиданно громко разнеслись над притихшей поляной.

— Долгохвост отправился в палатку старейшин, когда ослеп, — пробормотал Терновник. Судя по всему, он тоже считал, что слепые коты не могут стать воинами.

— Ему нельзя одному выходить в лес, — мрачно кивнул Долголап.

— Бедный малыш, — вздохнула Медуница.

Остролапка почувствовала, как шерсть на ее спине становится дыбом от гнева. Почему ее брат не может стать оруженосцем, как все остальные котята?

— Я хочу быть оруженосцем, как Остролапка и Львинолап! — крикнул Воробьишка.

— И ты им станешь, — кивнул Огнезвезд. — Твоей наставницей будет Яролика.

«Яролика?!»

Он почувствовал такое бешенство, что едва устоял на лапах. Почему из всех воинов Огнезвезд выбрал для него одноглазую кошку? Думает, Воробьишка не догадается, что это означает?!

Воробьишка глубоко впился когтями в землю, не желая делать ни шага к своей наставнице. Ему было наплевать на ее смущение, которое отлично чувствовал: оно кололо его сквозь шкуру, словно остролист. Ему было наплевать на подбадривающие крики оруженосцев и на сердитое шиканье Долголапа, приказывавшего котам закрыть пасти. Но вот чей-то нос ласково, но твердо подтолкнул его вперед, и тихий голос Листвички приказал:

— Иди, Воробьишка.

Стиснув зубы, слепой котенок приблизился к Огнезвезду и Яролике.

— Я понимаю, что ты разочарован, — сочувственно прошептала Яролика. — Но обещаю, что научу тебя защищать свое племя даже без помощи зрения.

«Она еще смеет его жалеть!» Воробьишка ясно чувствовал сострадание в ее голосе. Ярость вновь охватила его, кровь застучала в ушах.

— Зачем, если вы все равно считаете меня бесполезным? Почему просто не отослать меня в палатку старейшин, к Долгохвосту? — еле сдерживаясь, прошипел он.

Он почувствовал, как Яролика рассердилась, но ему было все равно.

— Никто не называл тебя бесполезным, правда? И никто не позволял так пренебрежительно отзываться о Долгохвосте, — Яролика отстранилась от Воробьишки и вскинула голову. — Кстати, я попросила его помочь нам с тренировками.

Воробьишка в ярости хлестнул себя хвостом.

«Большое вам спасибо! — подумал он про себя. — Давайте соберем вместе всех калек, авось их придавит каким-нибудь гнилым деревом!»

Огнезвезд встал между Воробьишкой и Яроликой.

— Отныне ты будешь зваться Воробушком.

— Воробушек! Воробушек! — завопили Мышонок с Ягодкой, и остальные оруженосцы радостно подхватили их крик.

Слепой котенок в бессильной злобе впился когтями в землю.

«Можете не стараться, мышеголовые! Я же знаю, что вы просто жалеете меня! А я не нуждаюсь в вашей жалости!»

— Яролика, — торжественно продолжил Огнезвезд. — Несчастье не сломило твой дух и не помешало стать отличной воительницей. Я решил, что никто, кроме тебя, не сможет научить Воробушка верно служить своему племени.

— Я научу его всему, что умею, — поклялась Яролика.

«Вот счастье-то привалило!» — презрительно скривился Воробушек.

Он нехотя заставил себя потереться носом о нос своей наставницы, а потом ткнулся усами в ее изуродованную щеку. Почувствовав пустоту на том месте, где у всех котов есть шерсть и плоть, он невольно вздрогнул от отвращения.

Все племя оживленно приветствовало новых оруженосцев.

«Они радуются за Львинолапа и Остролапку! — с горечью подумал Воробушек. — На меня им всем наплевать! Никто даже не сомневается, что я не смогу стать воителем».

Когда крики смолкли, Огнезвезд снова взял слово.

— Грозовое племя может гордиться тем, что теперь у него столько оруженосцев. Надеюсь, все они будут отлично тренироваться и послужат своему племени.

— Мы не подведем! — крикнул Львинолап.

— А когда мы начнем тренироваться? — спросила Остролапка.

— Это решат ваши наставники, — покачал головой Огнезвезд.

— Пошли, Львинолап, — скомандовал Уголек. — Сначала найдем тебе место в палатке оруженосцев, а потом я покажу тебе наш лес.

— Прямо сейчас? — задохнулся от восторга котенок.

— К чему откладывать?

Тем временем Остролапка так и приплясывала вокруг Листвички.

— А мы тоже пойдем осматривать нашу территорию с Угольком и Львинолапом?

— Хорошая мысль, — улыбнулась Листвичка. — Только я хочу показать тебе лучшие места для сбора трав, а Уголька с Львинолапом больше интересуют пограничные метки и охотничьи угодья.

— Ой, я об этом не подумала, — сникла Остролапка.

— Но сначала мы осмотрим мои запасы трав, — продолжала Листвичка. — Запомнив целебные травы, ты сможешь сама разыскивать их в лесу.

— Вот здорово! — повеселела ученица.

Воробушек, нахмурившись, проводил брата с сестрой, радостно засеменивших за своими наставниками.

«Почему им достались настоящие учителя, а мне никому ненужная калека?»

Он почувствовал, как Яролика осторожно дотронулась хвостом до его плеча.

— Пойдем со мной.

Воробушек хмуро поплелся за наставницей к зарослям увядшей травы, за которыми скрывалась неглубокая ниша, скрытая каменной стеной оврага.

— Я думаю, нам следует начать с…

Но Воробушек ее не слушал. Голос Я ролики сплетался с шелестом ветра, гулявшего в ветвях деревьев на вершине оврага. Где-то там, на поляне, Львинолап мчался за Угольком, предвкушая свой первый законный выход в лес. Запах сестры доносился из-за ежевичного полога, закрывавшего вход в пещеру целительницы; оттуда слабо пахло окопником, который Остролапка раскладывала на просушку.

«Спасибо, что они не сделали меня учеником целительницы!» — мысленно фыркнул Воробушек.

Впервые он почувствовал к Остролапке что-то похожее на благодарность, поскольку она избавила его от такой участи.

Не прислушиваясь к тому, что говорила Яролика, котенок продолжил мысленное исследование лагеря. Ромашка свернулась клубочком в своем гнездышке и приготовилась вздремнуть. Кисточка повела Долгохвоста в палатку старейшин.

Воробушек чувствовал, что старой кошке ужасно хочется снова очутиться в лесу, в ней проснулся охотничий азарт, хотя старость давно сковала ее когда-то быстрые лапы. Долгохвост покорно шел за своей провожатой; вот у него-то лапы были гибкие и сильные, как у настоящего воина…