чтобы самая отдаленная и наименее человечная форма Божественного обратила на нас внимание и взяла себе в любимчики, свидетельствует, ни много ни мало, о ненависти к человеку, к телу, к природе в целом и к природе человека в частности. Объявлять человека, предпочитающего духов соседнего озера и леса всем прочим формам Божественности, суеверным глупцом, в духовном отношении далеко уступающим тому, кто строит отношения с неопределенным, безличным и гораздо менее человечным богом, — значит, обесценивать и сам путь, по которому нам предназначено идти как людям, и ту удивительную щедрость богов и духов, которые добровольно спускаются на наш уровень, чтобы общаться с нами к вящей радости обеих сторон.

Этот вывод возвращает нас к вопросу, который мы обсуждали в предыдущей главе, — вопросу о том, как поклоняться несовершенным и не всемогущим богам. Как уже упоминалось, именно эти особенности нередко отвращают людей от общения с индивидуализированными формами Божественности и побуждают гнаться за Великим Единством, Не Ведающим Различий, в надежде, что персонально для них оно все-таки сделает отличие и снизойдет до того, чтобы их заметить. Я вовсе не хочу сказать, что установить связь с этой необъятной силой безличной любви невозможно, — способы есть. Но политеист избирает для себя иной путь. Он вырабатывает для себя новую, зрелую модель отношений с Божественным — подобно тому, как ребенок, ставший взрослым, выстраивает для себя новую, зрелую модель взаимоотношений с родителями. Правда, боги, в отличие от наших родителей, нам не ровня. Но точно так же, как и в случае с родителями, мы должны признать, что эмоции, предпочтения и поступки богов не сводятся исключительно к заботе о нашем личном благополучии. Мы для них не «пуп земли», как бы нам того ни хотелось. Когда мы становимся взрослыми, нам приходится осознать, что наши родители — тоже люди со своими желаниями и страстями, в том числе желаниями физическими, сексуальными. И как бы трудно ни было уложить в голове этот факт, мы вынуждены понять и принять его, если хотим воспринимать своих родителей как полноценных живых людей. Впрочем, некоторые к этому и не стремятся, довольствуясь усеченной версией. И, возможно, аналогичным образом некоторые подходят и к богам… и живут себе преспокойно, если только богам не вздумается объяснить им, что на деле все обстоит несколько иначе, хотим мы того или нет.

Разумеется, некоторым людям предназначено работать именно с пантеистической или панэнтеистической ипостасью Божественного и идти на ее дальний, безличный зов, — точно так же, как другим «на роду написано» общаться с более индивидуализированными и человекоподобными ипостасями. Нельзя сказать, что какой-то из этих вариантов — лучше, а какой-то — хуже; не станем же мы утверждать, что горный козел ушел по пути эволюции дальше, чем буйвол из прерий. Просто мы, люди, слишком привыкли превращать любую бинарную оппозицию в очередную форму противостояния Добра и Зла. И все же искушение вступить на путь трансценденции, не очистившись в полной мере — то есть, не избавившись до конца от представления о том, что путь этот по определению превосходит все остальные, — непомерно велико. Очень редко встречаются люди, способные идти по нему, не допуская в свои мысли этой отравы. Сам я не следую путем трансценденции, а потому не могу утверждать наверняка, возможно ли добраться до самой Вершины не сбросив с себя груз подобных предрассудков. Но готов побиться об заклад, что нет — учитывая все, что мне известно о Вселенной и о ее стремлении способствовать нашему личностному развитию.

Бинарные оппозиции

Чтобы поговорить о бинарных оппозициях, мне волей-неволей придется использовать применительно к природе богов такие термины, как «высший» и «низший». Приношу за это свои извинения, но следует понимать, что язык наш слишком скуден для описания подобных сфер. Поэтому, как ни печально, нам просто не обойтись без некоторых терминов, вызывающих совершенно неуместные ассоциации и возвращающих нас к тем самым «мироненавистническим» установкам, от которых мы так усиленно стараемся отойти. Определяя безличные ипостаси богов как «высшие», а личностные — как «низшие», я отдаю себе отчет в том, что для многих читателей это противопоставление автоматически будет накладываться на другую бинарную оппозицию — ту, члены которой помечены ярлыками «Добро/Зло» или «Желательное/Нежелательное». Мы, люди, повторяем эту ошибку снова и снова, и это — один из самых прискорбных и опасных наших недостатков. И не следует полагать, будто этот изъян типичен лишь для современной культуры: даже те народы древности, в религии которых подобные противопоставления отсутствовали, благополучно реализовали те же бинарные оппозиции в своих культурных традициях (особенно тех, которые вращались вокруг деления всех людей на Своих и Чужих). Одним словом, если мы видим два противоположных полюса, то сразу же автоматически пытаемся решить, какой из них более ценен объективно (тем самым снижая ценность второго полюса). Возможно, мы тем самым пытаемся установить для себя некую систему координат, облегчающую выбор. Не так-то легко опираться в выборе на вопрос «Что из этого будет правильным для меня лично?» И если мы не привыкли принимать решения на этой основе, то всякий раз непроизвольно пытаемся установить объективную ценность каждой из двух противоположностей, даже если на деле это смешно и нелепо.

Рассвет/закат. Лето/зима. Тьма/свет. Вверх/вниз, Мужчина/женщина. Можно было бы продолжать, но и этих примеров вполне достаточно. Все эти бинарные оппозиции мы привычно — и совершенно безосновательно — ассоциируем с Добром и Злом. С объективной точки зрения, подобные ассоциации бессмысленны, и об этом следует помнить, если мы хотим полноценно прожить свою имманентную языческую жизнь. Даже такие противоположности, как инь/ян, возникшие в рамках системы, изначально отстаивавшей равную ценность и святость обоих этих начал, со временем приобрели оценочные коннотации. (Вам кажется, что это не так? Выберите наугад двадцать человек, спросите у них, какое из двух этих начал более свойственно их природе, и прислушайтесь, каким тоном они будут вам отвечать.)

Я вовсе не считаю, что от бинарных оппозиций следует отказаться. Сами по себе они тоже священны — как совершенные противоположности, пребывающие в вечном равновесии гармонии и красоты. И даже несмотря на то, что они противостоят друг другу, каждая из пары противоположностей способна увидеть в другой нечто такое, чего не видит больше никто, — и такая точка зрения решительно необходима. Оба полюса бинарной оппозиции в равной мере ценны. Поэтому пытаться исключить оппозиции из своего образа мысли было бы непродуктивно. Вместо этого я предлагаю начать избавляться от привычки отождествлять всякую бинарную оппозицию с