– А если нам придется потом на шлюпке идти… всякое бывает, – не сдавался Данила.

– Если на шлюпке, то я сам сделаю компас.

– Ты, да ну, из чего? – вмешался в разговор Никанор.

– Из чего? – улыбнулся Бронислав. – Сапог ты драный… Да мне и делать не надо, только взять его. Вот он, смотри.

Из воротника своего бушлата Бронислав вытащил иголку с намотанной на нее ниткой.

– Вот это мой компас.

– Это компас? – удивились Никанор и Данила.

– Да…

– Дай посмотрю, – попросил Данила, чувствуя какой-то подвох.

– Смотри, если хочешь, – протянул иголку Вернидуб.

Кривошапкин повертел ее в руках, ничего необычного не заметил.

– Осторожно, смотри не уколись, – поддел его Бронислав.

– Ну, допустим – простая игла.

– Сейчас я вам покажу морское чудо. У каждого хорошего моряка есть компас в голове, – таинственно заговорил краснофлотец. – И сейчас я силой мысли эту иголку заставлю одним концом показывать на север, а другим – на юг. Это тяжело, конечно, но я постараюсь.

Бронислав взял иголку, начал делать руками магические пассы, затем приложил иглу к своей голове и в некоем исступлении замотал ею, при этом игла терлась о его волосы. Красный капитан так мотал головой около минуты. А затем быстро накинул на иглу петлю нитки, затянул точно на середине, иголка повисла в воздухе. Выпучив глаза, Бронислав начал шептать:

– Силы моря, идите за мной,

Покиньте землю, покиньте круг,

Предстаньте сейчас одной чертой,

Кажите мне север, кажите юг,

Кажите мне север, кажите юг…

Последнюю фразу он повторял до тех пор, пока игла не застыла. К изумлению Данилы и Никанора, ее острие показывало на север, а ушко – на юг, что совпадало с по казаниями компаса, принесенного Кривошапкиным.

– Ух ты, – непроизвольно вырвалось у молодого лейтенанта.

– Дай-ка я погляжу, что это за волшебная такая игла, – теперь попросил Никанор.

– Да пожалуйста, смотри, – Бронислав снял с петли иголку, отдал саперу. Тот внимательно осмотрел ее, чуть ли не понюхал.

– Видать, она сама была до этого намагниченная, как стрелка компаса, – сказал Капитонов. – Ну-ка, а с моей иголкой сделаешь то же самое? – хитро прищурился он.

– Давай, – согласился Бронислав.

Никанор вытащил из воротника своей шинели черную иглу. Она была немного длиннее, чем игла краснофлотца. Тот взял ее и снова ввел себя в транс. К полному удивлению Данилы и Никанора, эта игла тоже показывала, где север, а где юг, правда, ушком – на север, а острием – на юг.

Швед-рыбак увидел через окно лачуги, что русские перестали работать, высунулся из-за двери и крикнул:

– Ней арбейтар. Ней атер!

– Кто не работает, тот не ест, – перевел Бронислав, знавший по нескольку слов с разных языков. – Сейчас постучим, а ты завинти компас на место, а то вместо воли попадем в карцер.

Красноармейцы дружно взялись за работу.

Когда один борт сейнера был полностью очищен ото льда, швед вышел на улицу и замахал рукой – мол, теперь пора на обед.

На стол перед военнопленными розовощекая толстая шведка поставила тарелки с чечевичной похлебкой, заправленной говядиной. Ни Никанор, ни Данила не знали, что это за мелкая коричневая фасоль. Бронислав объяснил. Всем еда понравилась – еще бы, по сравнению с постной похлебкой в бараках.

Шведка с удовольствием наблюдала, как красноармейцы уплетают – значит, хорошо работают. А швед-рыбак достал бутылку с мутной жидкостью, поставил на стол, но открывать не торопился. Продемонстрировал и спрятал обратно в тумбу стола.

– Ду блёте упп ефте арбете, – сказал он и показал жестами, что, мол, помашете ломом, а потом сделал пальцами кольца, поднес ко рту, словно выпил, и состроил довольное лицо. – Ошень корошо, да, да, – засмеялся он.

После обеда работа не очень спорилась. Данила вообще поднимал лом с трудом. А Никанор после нескольких взмахов и вовсе сбежал в машинное отделение.

– Мне тоже туда надо, – сказал Бронислав, – я хочу осмотреть машину.

– После меня… – Никанор расстегнул форму и показал спрятанную на теле резиновую грелку. – Нам солярка нужна позарез. Тссс, – приложил он палец к губам. – Я готовлю фейерверк.

– Только осторожно, чтобы солярой от тебя не воняло, – сказал краснофлотец.

Никанор был человеком аккуратным, поэтому быстро нашел топливный провод, набрал полную грелку солярки, стараясь не пролить ни капли.

Когда солнце уже клонилось к закату, машинное отделение осмотрел Бронислав. Двигатель был чистенький, как будто только что с завода. Затем он нашел баки – солярка была зимняя, плескалась, ведь все-таки Финляндия – край северный и здесь знали, как обращаться с дизельным топливом. В общем, этот сейнер «Альбатрос» годился для их плана.

После работы, как и обещал, швед-рыбак, которого звали Маркус, пригласил красноармейцев на рюмку самогонки. Закуской послужили соленые огурцы, ржаной хлеб и соленая килька. Шведки не было, и рыбак сам с удовольствием приложился к стакану. В теплой лачуге охмелевший Кривошапкин попросил Бронислава показать фокус с превращением иголки в компас.

Маркус посмеялся, потом налил в миску густую самогонку, поднял с пола кусочек проволоки и, к изумлению Данилы, потер ее о его шинель, затем положил в миску с самогонкой пробку, на нее – проволоку. Плавающая пробка медленно закружилась и скоро остановилась – концы проволоки также правильно указывали на север и на юг.

– Молодец, – засмеялся Бронислав.

– Молодэц, – повторил Маркус.

И они пожали друг другу руки.

– Так что это? – спросили Данила и Никанор.

– Это специальная морская самогонка, – пошутил Бронислав.

Маркус достал пробку с проволокой, разлил из миски жидкость в стаканы.

– За электромагнетизм! – поднял тост Бронислав.

Выпили, крякнули, потому как самогон был градусов под семьдесят, и закусили.

– Натертыми о шерсть иголками, а значит наэлектризованными, мы так улавливаем магнитное поле Земли. Правда, надо знать, что магнитный полюс и северный не совпадают. Но это поправимо…

Поздно вечером всю троицу Маркус на санях отвез в лагерь. Там Бронислав «отчитался» Альберту Валерьяновичу, что в бухте стоят готовые для побега «сейнеры», и Капитонов сообщил, что у него тоже все готово. Кривошапкин продемонстрировал подельникам гайки, болты, куски стальной проволоки, которые умудрился стащить на сейнере и пронести в лагерь.

– Молодец, – похвалил его краснофлотец.

– А мне, Альберт Валерьянович, резиновый жгут обещали принести.