– У меня все супер! – сказал я маме, войдя в дом.

– Что сказал доктор?

– Прописал мне «Золофт». – Я показал флакончик с лекарством.

– Да? У меня на работе многие его принимают.

– И оно действует!

– Успокойся, милый. Так быстро подействовать оно не может.

«Золофт» я принимал каждый день. Иногда просыпался по утрам, вставал с кровати и шел чистить зубы, как все нормальные люди; в другие дни просыпался, лежал, пялился в потолок и никак не мог выдумать, за каким таким чертом мне выбираться из кровати и идти чистить зубы, как все нормальные люди. Но все равно принимал я его исправно. И больше одной никогда не пил, не такое это было лекарство. Ты пьешь его – и ничего не чувствуешь, но после месяца приема (как и ожидалось) лекарство стало чем-то вроде спасательного круга, который держал меня на плаву в самые хреновые моменты. Как только начиналось Зацикливание, в моей голове загоралась кнопка хороших мыслей, я мог ее нажать и начать думать о семье, сестре, друзьях, онлайн-общении, любимых учителях – это были Якоря.

Я даже стал больше общаться с Сарой. Она такая смышленая, уж точно поумнее, чем я. С такой проблемой, как у меня, она справилась бы в два счета, без всяких там докторов. А вот с математикой у нее не складывалось: задачки для четвероклассников ставили ее в тупик, и я помогал ей с домашкой. Пока она пыхтела над заданиями, я машинально черкал на полях решетки или спиральки. Карты я больше не рисовал.

– Как круто, Крэйг, – хвалила она мои каракули.

– Спасибо.

– Почему ты больше не рисуешь?

– Нет времени.

– Что за бред. Всегда можно найти время.

– Ага, конечно.

– Так и есть. Распределение времени – параметр, зависящий от человека.

– Правда, что ли? Кто тебе это сказал?

– Я сама додумалась.

– Я не согласен. Мы все зависим от времени, это оно управляет нами.

– Я распоряжаюсь временем как хочу – значит, я им управляю.

– Из тебя вышел бы хороший философ, Сара.

– Ну вот еще! Что это? Какой-то дизайн комнаты?

Я снова начал есть: кофейный йогурт шел первым, потом – рогалики и цыпленок. А вот со сном было не очень: два шага вперед, шаг назад. (Это вообще золотое правило психологии: мозгоправы говорят, что буквально все в жизни подчинено принципу «два шага вперед, шаг назад». Даже если вы, скажем, напьетесь растворителя и сиганете с крыши, мозгоправы скажут, что это просто шаг назад.) В какие-то ночи я не мог заснуть, а потом спал две ночи подряд как младенец. Мне даже сны снились: в них я летал, мне снилась Ниа, как я встретил ее в автобусе, мы разговаривали несколько остановок, я смотрел на нее. (Жаль, что не занимались сексом.) Еще снилось, как я прыгаю с моста и приземляюсь на гигантский пушистый игральный кубик, скачу через Гудзон от Манхэттена к Нью-Джерси, смеюсь и оглядываюсь – на какие номера я приземлился.

Хреново было, когда заснуть не получалось. Тогда я начинал раздумывать: про то, что у моих родителей негусто с деньгами, они не смогут давать мне много, наверное, и сестре на универ не насобирают; что надо делать доклад по истории и как так вышло, что я не сходил в библиотеку; электронную почту я не проверяю уже несколько дней – вдруг там что-то важное? Почему я так трясусь из-за почты? Подушка вроде не горячая, а я почему-то потею. Как вообще можно целыми днями курить травку и дрочить? На этот счет я выработал правило: в день передергивания никакой травки, а в день, когда накуриваешься, – не дрочить, потому как оба этих занятия, случись они в один и тот же день, откатывают меня на целых три шага назад.

У меня наметилось что-то вроде фаз. Недели три все было зашибись, лучше некуда. Я был на пике активности, даже лучше, чем раньше. Не то чтобы я как-то особо блистал, не подумайте: никто, увидев меня в школе, не указывал в мою сторону, дескать, «смотрите, это же Крэйг Гилнер, наверняка что-то задумал». Все проходили мимо, глядели сквозь меня – «Смотрите, что там за объявление, вон за тем парнем, собрание клуба аниме или что?» Важно было другое – вместо того чтобы лежать дома в кровати, я все-таки пришел в школу.

А потом становилось хуже. Обычно это случалось после «сеансов охлаждения» у Аарона, в те времена, когда мы накуривались вусмерть и смотрели по-настоящему дрянные фильмы, вроде тех с Уиллом Смитом, где реклама на упаковках так и бросалась в глаза, а сценарий не отличался особой гениальностью. Я просыпался на диване у Аарона в гостиной (я спал там, когда они с Ниа были в его комнате) и хотел сдохнуть. Я чувствовал себя потерянным, меня словно выжгли изнутри, я осознавал, что трачу время впустую, что распыляю энергию, калеча тело и душу. Надо было идти домой, делать домашку, но меня не хватало даже на то, чтобы дотащиться до метро. Я все собирался встать, но оставался полежать еще немного, потом еще немного. И еще. Обычно Аарон уже вставал, и я шел отлить, потом через силу пытался с ним общаться, заталкивал в себя завтрак, в общем, тянул время. Ниа спрашивала:

– Все в порядке, чувак?

И однажды субботним утром я ответил, что не все в порядке.

– Что случилось?

Я вздохнул.

– У меня уже год серьезная депрессия. Таблетки принимаю.

– Боже мой, Крэйг! Бедненький! – Она подошла и обняла меня, плотно прижавшись миниатюрным телом. – Я знаю, каково это.

– Знаешь?

Я обнял ее в ответ. Вообще-то я не неженка, просто я так выгляжу. Я из тех, кто любит обниматься. Пошловато, сознаю, но я держал ее в объятиях сколько мог и отпустил чуть раньше неловкой паузы.

– Ага, я принимаю «Прозак».

– Вот ни фига себе! – Я разжал руки и отодвинулся. – Почему ты не сказала?

– Надо было сказать! Мы с тобой вроде как кореша по болезни!

– Мы с тобой – круче некуда! – оживился я.

– На чем ты?

– Я на «Золофте».

– «Золофт» для слабаков. – Она показала язык. Да, точно, у нее был пирсинг в виде колечка. – У кого реальные проблемы, сидят на «Прозаке».

– Ты ходишь к психотерапевту?

Я хотел сказать «к мозгоправу», но вслух такое говорить странновато.

– Два раза в неделю!

– Блин, да что с нами такое?

– Без понятия. – И она принялась пританцовывать. Без музыки. Если Ниа хотела танцевать, она так и делала. – Мы просто из поколения психованных американских детишек, постоянно сидящих на антидепрессантах.

– Не согласен. Мы не более психованные, чем все, кто жил до нас.

– Вдумайся, Крэйг: восемь из десяти моих знакомых принимают антидепрессанты. Из-за депрессии или еще чего.

Я знал, что так и есть, но мне не нравилось об этом думать. Может, это глупо и эгоистично, но мне нравилось думать о себе. Быть всего лишь частью какой-то массы, двигавшейся в одном направлении, мне не улыбалось. Я впадал в депрессию не ради моды.