Динни вошла в пределы поместья и остановилась у площадки для крокета. Как раз в эту минуту тётя Уилмет и леди Хенриет опять разошлись во мнениях. Они апеллировали к ней:

– Правильно ведь, Динни?

– Нет. Если шары коснулись друг друга, надо просто продолжать игру, и вы, милая тётя, не должны трогать шар леди Хенриет, когда бьёте по своему.

– Я же ей говорила, – вставила леди Хенриет.

– Как же, как же, вы это говорили, Хен. В хорошенькое положение я попала! Но я всё-таки не согласна.

С этими словами тётя Уилмет вогнала шар в ворота, сдвинув на несколько дюймов шар партнёрши.

– Ну, не бессовестная ли женщина! – простонала леди Хенриет, и Динни немедленно оценила огромные практические преимущества, скрытые в формуле: "Но я всё-таки не согласна".

– Вы прямо Железный герцог, тётя, – сказала девушка. – Разве что чертыхаетесь реже.

– Вовсе не реже, – возразила леди Хенриет. – У неё ужасный жаргон.

– Играйте, Хен! – отозвалась польщённая тётя Уилмет.

Динни рассталась с ними и пошла к дому.

Переодевшись, она постучала в комнату Флёр.

Горничная её тётки машинкой подстригала Флёр шею, а Майкл стоял на пороге туалетной, держа на вытянутых руках свой белый галстук.

Флёр обернулась:

– Хэлло, Динни! Входите и садитесь. Достаточно, благодарю вас, Пауэре. Иди сюда, Майкл.

Горничная исчезла. Майкл приблизился к жене, чтобы та завязала ему галстук.

– Готово, – бросила Флёр и, взглянув на Динни, прибавила: – Вы насчёт Саксендена?

– Да. Вечером буду читать ему отрывки из дневника Хьюберта. Вопрос в одном: где найти место, подобающее моей юности и…

– Невинности? Ну, нет, Динни: невинной вы никогда не будете. Верно.

Майкл?

Майкл ухмыльнулся:

– Невинной – никогда, добродетельной – неизменно. Ты ещё в детстве, Динни, была многоопытным ангелочком. Ты выглядела так, словно удивлена, почему у тебя нет крылышек. Вид у тебя был вдумчивый, – вот точное слово.

– Вероятно, я удивлялась, зачем ты мне их оторвал.

– Тебе следовало бы носить панталончики и гоняться за бабочками, как две девчурки Гейнсборо в Национальной галерее.

– Довольно любезничать, – перебила мужа Флёр. – Гонг уже ударил. Можете воспользоваться моей маленькой гостиной. Если стукнете в стену, Майкл выйдет к вам с ботинком в руках, как будто пугает крыс.

– Отлично, – согласилась Динни, – но я уверена, что он окажется сущим ягнёнком.

– Это ещё вопрос, – возразил Майкл. – В нём есть что-то от козла.

– Вот эта дверь, – сказала Флёр, когда они вышли из спальни. Cabinet particulier[7]. Желаю успеха!

Динни сидела между Халлорсеном и молодым Тесбери. Наискось от неё, во главе стола – её тётка и лорд Саксенден с Джин Тесбери по правую руку. "Тигрица, конечно, но до чего ж хороша!" Смуглая кожа, удлинённое лицо и чудесные глаза девушки совершенно очаровали Динни. Они, видимо, очаровали и лорда Саксендена. Лицо его стало ещё краснее и благожелательнее, чем доводилось до сих пор видеть Динни. Он был так внимателен к Джин, что леди Монт пришлось целиком посвятить себя выслушиванию резкостей Бентуорта. "Последний из помещиков" в качестве личности ещё более выдающейся, чем Саксенден, настолько выдающейся, чтобы отказаться от пэрства, по праву старшинства восседал слева от хозяйки. Рядом с ним Флёр занимала Халлорсена, так что Динни сразу же попала под обстрел со стороны молодого Тесбери. Он говорил непринуждённо, прямо, искренне, как человек, ещё не пресытившийся обществом женщин, и открыто выказывал девушке то, что Динни про себя назвала "непритворным восхищением". Это не помешало ей несколько раз устремлять взгляд на его сестру и впадать в состояние, которое он квалифицировал как мечтательность.

– Ну, что вы о ней скажете? – спросил моряк.

– Обворожительная.

– Я, разумеется, передам ей это, но она и бровью не поведёт. Сестра самая трезвая женщина на свете. Она, кажется, не без успеха обольщает своего соседа. Кто он?

– Лорд Саксенден.

– Ого! А кто этот Джон Буль на углу стола, поближе к нам?

– Уилфрид Бентуорт, по прозвищу Помещик.

– А рядом с вами – тот, что разговаривает с миссис Майкл?

– Профессор Халлорсен из Америки.

– Интересный парень!

– Да, все говорят, – сухо отрезала Динни.

– А вы не находите?

– Мужчина не должен быть таким интересным.

– Счастлив слышать это от вас.

– Почему?

– Потому что тогда у неинтересных тоже появляются шансы.

– О! Часто вам удаётся выпускать такие торпеды?

– Поверьте, я страшно рад, что наконец встретил вас.

– Наконец? Ещё вчера вы обо мне даже не слыхали.

– Это верно. Тем не менее вы – мой идеал.

– Боже правый! У вас во флоте все такие?

– Да. Первое, чему нас обучают, – это мгновенно принимать решение.

– Мистер Тесбери…

– Ален.

– Я начинаю понимать, почему у моряков жены в каждом порту.

– У меня не было ни одной, – серьёзно возразил молодой Тесбери. – Вы первая, на которой я хотел бы жениться.

– О! Или вернее сказать – ого!

– Что поделаешь! Моряку приходится быть напористым. Если увидел то, что тебе нужно, бери сразу. Ведь у нас так мало времени.

Динни рассмеялась.

– Сколько вам лет?

– Двадцать восемь.

– Значит, под Зеебрюгге не были?

– Был.

– Вижу. Вы привыкли швартоваться с хода.

– И взлетать за это на воздух.

Взгляд девушки потеплел.

– Сейчас я сцеплюсь со своим врагом.

– С врагом? Могу я чем-нибудь вам помочь?

– Нет. Смерть его мне не нужна – пусть сначала выполнит то, чего я хочу.

– Очень жаль. Он кажется мне опасным.

– Займитесь миссис Чарлз Масхем, – шепнула Динни и повернулась к Халлорсену, который почтительно, словно она спустилась к нему с небес, воскликнул:

– Мисс Черрел!

– Я слышала, что вы потрясающе стреляете, профессор.

– Что вы! Я не привык к таким птицам, как ваши, – они сами подвёртываются под выстрел. Со временем, даст бог, освоюсь. Как бы то ни было, это полезный для меня опыт.