* * *

Бойс поднялся, застегнул пиджак и направился к скамье присяжных. Потом принялся расхаживать от одного конца скамьи до другого, держа руку на поручне, словно английский барристер. Этому он научился у Эдварда Беннетта Уильямса, великого судебного адвоката: докажите им, что вы их не боитесь, докажите им, что вам уютно в любом месте зала суда, докажите им, что это ваш зал суда.

Бойс повернулся к присяжным, посмотрел на них и тихим, но внушительным голосом сказал:

— С добрым утром.

Его консультант по подбору присяжных, Влонко, заметил, что восемь из восемнадцати ответили на приветствие. Положив локоть на поручень скамьи присяжных, Бойс начал. Ни кафедры, ни записей — в отличие от ЗГП. В тот момент он вошел в роль адвоката, говорящего от чистого сердца — одну из самых ярких ролей драматического репертуара.

— Дамы и господа, вы только что выслушали неплохую речь заместительницы генерального прокурора. Как вам известно, свои обязанности — священный долг — она исполняет по приказу своего непосредственного начальника, генерального прокурора, которого утвердил в должности покойный муж миссис Макманн. Ни заместительница, ни начальник, генеральный прокурор Соединенных Штатов, похоже, не собираются в отставку, несмотря на некоторое изменение в составе администрации. — Пауза. — Странно. Хотя это и имеет некоторое отношение к данному делу. Весьма странно и то, что заместитель генерального прокурора Соединенных Штатов лично выступает в качестве обвинителя на процессе. В высшей степени странно. Позволительно будет спросить: почему она выступает в качестве обвинителя на этом процессе, когда могла бы исполнять служебные обязанности заместителя генерального прокурора? А именно — радеть о благе народа. Трудиться ради тех, чьи гражданские права и свободы нарушаются. Ради тех, чьему благополучию угрожают гигантские монополии. Ради тех, кто подвергается гонениям за цвет кожи, за сексуальную ориентацию…

— Возражаю.

— Продолжайте, адвокат.

— Так вот, честолюбие само по себе — штука неплохая. У всех нас, у всех вас есть честолюбивые мечты. Сделать карьеру. Завоевать уважение сограждан, накопить денег и отправить детей учиться в колледж…

Репортеры на местах для прессы принялись вертеть головами. Кто-то сказал: «Тише!» Ничто не звучит более подозрительно, чем слова адвоката, разглагольствующего о добропорядочности ближнего.

— …улучшить условия нашей жизни. Это и есть честолюбие, и в нем нет ничего плохого. — Пауза. — Но… но когда в понятие честолюбия входит использование трагедии и горя вдовы… — тут Бойс в первый из 1723 раз за время слушания дела употребил слово «вдова», — …в интересах заговора, устроенного тем самым правительством, чей священный долг — защищать нас, тогда, дамы и господа, нарушаются все приличия, теряется честь, и страну окутывает тьма.

Заместительница ГП встала:

— Ваша честь, это невыносимо.

— Здесь зал суда, мистер Бейлор, а не церковь.

— Ну, в этом я с заместительницей генерального прокурора согласен. Я согласен, невыносимо то, что женщину, посвятившую свою жизнь общественной деятельности, обеспечению неимущих питанием, заботе о престарелых, о рабочих местах, о сносном медицинском обслуживании трудящихся, мужчин и женщин, и в то же время — о том, чтобы правительство не облагало чрезмерными налогами и не слишком усердно контролировало бизнес и предпринимателей… — немного бальзама на душу присяжным-республиканцам, — …согласен, невыносимо, что такую женщину обливают грязью и несправедливо обвиняют в ужасном злодеянии. — Пауза. — И только за то, что она осмеливалась открыто выступать против несправедливости и неправомерных действий. Да, по-моему, заместительница генерального прокурора совершенно права. Это действительно невыносимо. И вы убедитесь в этом после того, как будут представлены доказательства. Данное дело названо «Соединенные Штаты против Элизабет Макманн». Ну что ж, так оно и есть. Правительство, всё правительство Соединенных Штатов… против одной одинокой женщины.

Бойс медленно подошел к столу защиты и встал рядом с Бет. Она не ожидала столь страстной обличительной речи. Пытаясь скрыть смущение, она тупо смотрела на стол.

Расположившись рядом со вдовой Макманн, Бойс продолжил:

— Существует философский принцип под названием «бритва Оккама». Он гласит: никогда не принимайте сложное объяснение, если достаточно и простого. Толковый парень этот мистер Оккам. Обвинение — правительство — пытается убедить вас в том, что объяснение кончины президента Макманна является более сложным, чем высадка человека на Луне. Они представят в суд схему, хронометражные таблицы, увеличенные на компьютере фотографии — лишь бы вы поверили в сценарий столь нелепый, столь замысловатый, столь невероятный, что, для того чтобы рассмотреть его — разобраться во всем этом, — потребовались бы интеллектуальные способности Альберта Эйнштейна или Мартина Лютера Кинга. Помните, судья, председательствующий на данном процессе, объяснял, напутствуя вас, что рассмотрение этого дела, возможно, несколько затянется? — Бойс фыркнул от смеха. — Ну что ж, мужайтесь, дамы и господа, ибо на то, чтобы заставить вас поверить в абсурдный сценарий, на котором строится обвинение, заместительнице генерального прокурора, возможно, потребуются долгие годы.

Глубоким вздохом Бойс выразил свое отношение ко всей этой чудовищной несправедливости. Следующую вспышку краснобайства он обратил к небесам, что над потолком, туда, где наверняка слушали и точили мечи праведного гнева Бог и его архангелы.

— Приготовьтесь выслушать доводы, от которых Иисус расстроился бы до слёз, а у Эйнштейна голова пошла бы кругом. Приготовьтесь услышать, что клеймо на лоб покойного президента поставил… Пол Ривир.

Корреспондент журнала «Нью-Йоркер» наклонился и шепнул репортеру «Вэнити фэр»:

— Я без ума от этого парня.

— Да-да, — продолжал Бойс, — клеймо серебряных дел мастера Пола Ривира. Якобы с плевательницы, которую мистер Ривир изготовил во времена Американской революции. Так вот, устраивайтесь поудобнее, наберитесь терпения. Вам представят сильно увеличенные фотоснимки крошечного пятнышка на лбу президента. Эксперты — то есть это они называют себя экспертами — с дорогими лазерными указками, выданными правительством, будут показывать на эти фотографии, как на карты Афганистана, составленные по материалам аэрофоторазведки. Они скажут: «Видите вот эту малюсенькую деталь? Мы знаем, ее трудно разглядеть, но это инициалы Пола Ривира на голове президента. Не видите? Вы что, ослепли? Это же каждому дураку ясно!» Выходит, дамы и господа, вот кем считает вас правительство — дураками. Которыми легко манипулировать! Гм-гм!

Присяжные семь и девять то и дело кивали, как на баптистской проповеди. Говори, брат!

Бойс покачал головой в изумлении, смешанном со злостью. Следующее слово сорвалось у него с языка с такой силой, что присяжные, сидевшие в первом ряду, отшатнулись.

— Плевательница!

Стенографистка вздрогнула.