Временное правительство первой коалиции пришло к власти через вооруженную демонстрацию 21 апреля, организованную большевиками на немецкие деньги[35]. Оно насчитывало в своем составе 6 социалистов, среди которых министром земледелия состоял член Центрального комитета партии социалистов-революционеров В. Чернов.

Как-то в мае я заехал в Английскую миссию. «Посмотрите, какое интересное сведение», — сказал мне майор Alley, достав из письменного стола небольшую книжечку. В руках его оказался секретный справочник английской разведки издания 1916 года.

Alley раскрыл справочник, положил передо мной, и мы вместе прочли, а я тут же кратко записал в переводе следующее резюме прочитанного:

«Бывший австрийский консул во Флоренции Пельке фон Норденшталем после объявления войны Италией переехал в Швейцарию. Там он специально вербовал политических деятелей для работы в пользу Центральных держав. Одним из привлеченных им для такого рода деятельности был Чернов».

Alley загадочно улыбается. У меня захватило дыхание. Действительно, очень интересно.

Попросив его достать какие только можно подробности, я погнал автомобиль к министру юстиции.

Застаю Переверзева одного в своем малом кабинете. Он сидит за письменным столом и что-то пишет. Кладу перед ним записку и в двух словах называю источник сведений.

Переверзев читает, вскакивает и молча быстро идет к двери.

— Постойте, Павел Николаевич, — говорю ему вдогонку, — у меня к вам еще несколько вопросов.

Переверзев останавливается, поворачивается:

— Да разве после этого могу я чем-нибудь заниматься! — машет он моей запиской и скрывается за дверью.

Встречаемся вечером. Мрачен и неразговорчив.

— Ну как, Павел Николаевич?

— Мне сказали, что эти сведения из старого департамента полиции, который их выдумал нарочно!

— Что вы, что вы! Да ведь эти данные напечатаны английской контрразведкой, а не русским охранным отделением. Наконец, как же правительство может игнорировать это донесение?

— Говорил…

Я не спросил, к кому именно он обращался. Не подлежит сомнению — к другим своим коллегам по Правительству.

Здесь перед нами разыгрывается удивительнейшее явление. Чернов был не только министром, но и входил в состав Правительства, которое представляло Верховную власть страны. Верховная власть не удаляет этого министра, но в то же время не игнорирует полученные о нем сведения. Напротив: все начинают взапуски предупреждать друг друга, рекомендуя быть осторожным и воздержаться говорить о военных делах в его присутствии. Так было, например, на заседании 3 августа, происходившем при участии Верховного Главнокомандующего Корнилова. Наконец, бывали случаи, что в присутствии Чернова министры осторожно дергали один другого за рукав. Такая аномалия являлась еще одним противоречием правительства среди многих других; она имела свои объяснения. Совет солд. и раб. депутатов очень считался с партией эсеров, особенно первые месяцы. А Чернов — видный эсер — был даже председателем съезда своей партии, который состоялся в Петрограде с 25 мая по 4 июня. Он имел большое влияние и так умело провел съезд, что Керенский оказался забаллотированным и не попал в Центральный комитет партии.

После июльского восстания неприятные для Чернова слухи поползли в печать в период второго кризиса власти. Поднятые нами два месяца назад, они на этот раз исходили из старых эмигрантских кругов, подтверждали правильность документов Департамента полиции, отнюдь не противоречили указаниям английской контрразведки и сводились к следующему.

В 1915 году в Париже Чернов со своими единомышленниками пробовал издавать газету «Жизнь», но за отсутствием средств она не замедлила прекратить свое существование. Тогда в октябре того же года Чернов переселяется в Швейцарию. В Женеве Чернов, Натансон, Камков, Зайонц, Диккер, Шаншелевич и другие, пользуясь германскими субсидиями, организовывают «Комитет интеллектуальной помощи русским военнопленным в Германии и Австро-Венгрии». Этот комитет издавал на немецкие деньги журнал «На чужбине», который бесплатно рассылался на немецкие же средства по лагерям русских военнопленных[36].

Напомним, что за люди сидели в этом гнезде.

Связи Натансона с Германией доказывать излишне: о них в свое время достаточно сказал тот же эсер Савинков.

В отношении Зайонца, по донесениям военного агента в Швейцарии, было установлено, что он вошел в тесные сношения с вышеназванным А. Пельке фон Норденшталем. Зайонц же, кстати, предлагал ему свои услуги для доставки материалов для покушений.

Наконец, Камков получает деньги с одной стороны от того же Пельке фон Норденшталем; а из другого кармана — от германского вице-консула в Женеве Гофмана.

Про Чернова старые эмигранты говорили так: лично он не состоял в непосредственных сношениях с Пельке фон Норденшталем — деньги приносил Камков; но Чернов знал, чьи это деньги, знал, за что они даются, и ими пользовался за свои труды, которые отвечали полученным заданиям. Именно при таких подробностях я не видел разницы, получал ли он сам деньги непосредственно от Пельке, или их приносил от того же Пельке Камков, тем более что роль последнего ни у кого не вызывала сомнений. Напротив, некоторые старые эмигранты до сих пор усматривают большое различие между этими двумя способами передачи денег, а мне ставят в упрек, что я не проверил сам на месте сведений английского секретного справочника.

В 1917 году в Петрограде я не мог доказать, передал ли в Швейцарии два года тому назад Пельке деньги Чернову из рук в руки. Если они виделись, то вряд ли в присутствии понятых. Поэтому, раз я не могу доказать, то, по строгому принципу, которому следую при составлении настоящих строк, я не считаю себя вправе утверждать, что Чернов лично виделся с Пельке, и не могу настаивать на этой детали.

Мне часто возражали, что он циммервальдовец[37]и совсем не скрывает своих пораженческих убеждений. Чернов — интернационалист, у него нет отечества.

Но, несмотря на все значение Интернационала и ужасы Великой войны, наша эпоха глубоко национальна. Он, пораженец, — был министром во время войны; а в 1918 году Чернов — интернационалист — становится председателем первого русского Учредительного Собрания. Ну а тогда, в 1917 году, газеты заговорили о его деятельности в Швейцарии со слов патриотически настроенных левых эмигрантов, а вовсе не по доносам Департамента полиции, который всегда почему-то все выдумывал нарочно!