Примеру второго человека империи последовали Савелий Данилович Померанцев и Иван Фомич Кольцо.

— Полно те! Я хотел бы сегодня ужинать с друзьями и людьми, которых считаю соратниками, — сказал я и рукой пригласил за стол.

Сегодня, кроме всего прочего, была некоторая проверка лояльности и для канцлера. Я никогда не замечал за Неплюевым спесивости, чванства. Но тут лично канцлер сидит за одним столом с, казалось, худородным дворянином Померанцевым и казаком безродным Кольцо. Но канцлер пока не проявлял пренебрежения.

— Савелий Данилович и ты Иван Фомич пойдите в соседнюю комнату ненадолго, там испробуйте напитков, мне нужно с Иваном Ивановичем переговорить, — сказал я, и Померанцев с Кольцо вышли.

Дождавшись ухода двух своих гостей, я обратился к канцлеру:

— Иван Иванович, из меня ранее хотели сделать куклу. До того Шуваловы, после Бестужев, заговор плели Разумовские, — я пристально посмотрел на Неплюева. — Божием проведением и моей волею они уже не у престола. С чего же ты начинаешь службу мне?

— Простите, Ваше Величество, не понимаю о чем дело? — выразил недоумение канцлер.

— А давай по порядку, — сказал я и удобнее сел на стуле, потянув болезненную ногу. — Никита Панин, твой тесть… Отчего он уже рассчитывает стать вице-канцлером? Далее, твой зять Михаил Киприянович Лунин. Есть нарушения в делах Вотчиной коллегии, кою он возглавляет. Я не против сего мужа, но и прикрывать дела его ты не можешь. Отступись, Иван Иванович! Я не стану карать мужа твоей дочери, он разумник, а такие нужны, дело вотчин — важное для России. Иного твоего зятя Воина Яковлевича Римского-Корсакова я и сам измышлял повысить в чинах. Не против я и того, чтобы сын твой Николай Иванович стал подполковником и возглавил Оренбургский край после того, как ты уехал оттуда.

— От Вашего Величества ничего не сокроется, — сказал Неплюев, смотря прямо мне в глаза.

— Сподвижники, но не цензоры мне нужны, Иван Иванович. Нет у меня людей столь достойных, коим ты являешься. Так не нужны нам разлады, — сказал я, не отводя взгляда от Неплюева.

— Я все уразумел, государь, — канцлер поклонился.

Естественно, я не оставил без внимания родственников нового канцлера. Неплюев становится вторым человеком в империи и всякого рода кумовство и протекции мне были не нужны. Только дело, исполнительность и работа!

— Об этом я все сказал, но следует и об ином поговорить, — я налил себе вина и рукой предложил то же проделать и Неплюеву. — Два великих преобразования впереди. Мы уже говорили об изменении деления в империи. Так вот, пора это начать проводить в жизнь! Всю державу следует поделить на сто губерний, может меньше, но с американскими территориями обязательно. Четыре-пять губерний объединить в генерал-губернаторства, где генерал-губернатор будет представлять волю императора, но иметь много возможностей. Жду проекта. Так же жду проекта о создании Кабинета Министров, где каждый министр будет держать отчет за свое направление работы. Коллегии упразднить. Готовьте так же проект о включении Константинополя и проливов в состав Российской империи. Нужно проработать отношения с европейскими державами и ответы им на наше взятие Царьграда.

— Хорошо, государь, все сделаю. Еще нужны будут частные обсуждения, чтобы понять сущность нововведений. Но, будет ли мне уместно спросить, почему сегодня ужин с этими господами? — канцлер посмотрел в сторону двери.

— Присмотритесь, Иван Иванович, к Померанцеву. Мне он кажется добрым малым, из которого выйдет хороший управленец. Подучи его, прошу! Ну и я назначу Савелия Даниловича министром развития Сибири и заморских территорий. Назначу на три-пять лет, после хотел бы видеть рядом с собой, если правится.

— Учить его быть канцлером? — догадался Неплюев.

— Пока Господь не пошатнет Ваше здоровье, Вы останетесь уже не канцлером, а Первым министром и управлять будете министерствами, — сказал я и улыбнулся. — Ну, а сейчас присмотритесь к Померанцеву, казаку так же. И давайте уже ужинать!

* * *

Дарданеллы

12 апреля 1752 года

Высадка десанта сразу не задалась. Туркам удалось ночью подвести две плавающие батареи к берегам, напротив которых были русские военно-транспортные корабли, поддерживаемые двумя линкорами.

Началась контрбатарейная борьба, в ходе которой удалось потопить плавающие батареи, на которые, как стало очевидно позже, турки не особо надеялись в деле потопления русского флота. Эти баржи стали искусственным препятствием на фарватере входа в бухту, где и предусматривался десант. Русским кораблям пришлось обстреливать турецкий берег на пределе дальности полета ядер, потому эффективность артиллерийской поддержки резко упала. Вместе с тем, искать иное место для десанта было некогда, тем более, когда на европейском берегу Дарданелл уже шел бой на земле.

Лодки с русскими пехотинцами устремились к берегу. Этих ребят в разговорной речи все называли «морскими пехотинцами», пусть официально такого наименования не было. Но и не был отменен указ Петра Великого о создании такого рода войск.

Упорно, под огнем турецких пушек, которые были замаскированы в камнях и растительности на берегу, русские шли на приступ берега. Вражеские ядра, несмотря на то, что стреляли не более четырех неприятельских орудий, то и дело, но попадали в русские ялы, потопляя одни, когда иные, не останавливаясь, шли к берегу.

Ценой немалых потерь удалось взять турецкий берег под свой контроль. В какой-то момент турки просто отступили, уничтожив свои же орудия.

Впереди была крепость Чанаккале и подполковник Никольский понимал, что только ценой больших потерь возможно взять эту твердыню.

Дождавшись, пока на берег не выгрузят десять корабельных орудий и разобранные телеги, Никольский скомандовал выдвижение. Солдаты сами тянули орудия, напряжением сил, на грани возможностей. Однако, без артиллерии, было просто невозможным идти к крепости. Благо, что корабельные орудия были облегченными, брали небольшие пушки.

В это же время генерал-майор Москвин более успешно продвигался к крепости Килитбахир, не встречая серьезного сопротивления. Если бы оба командира могли переговорить, то они бы поняли, что турки сделали упор на удержание именно Чанаккале, которая была более укрепленная, а сил, чтобы удержать все твердыни, было мало. Однако и в Килитбахире были еще орудия и три сотни янычар, которые собирались сражаться до последнего.

Под звуки боя на земле, в узкий проход Дарданелл входил русский флот. Впереди шел самый вооруженный линкор, имевший на борту шестьдесят восемь пушек. Сразу же начались артиллерийские дуэли, где более оснащенный русский линейный корабль показывал свое преимущество в количестве орудий. До пушек крепостей оставалось еще четыре версты, поэтому те немногочисленные вражеские орудия, стрелявшие из турецких фортов, быстро подавлялись залпами из русского корабля.

Скоро форты были взяты русским десантом, действующим синхронно с флотом. Но то форты, не крепости!

При подходе к самому узкому участку Дарданелл, линкор опередили два брандера, которые под шквальным огнем устремились в сторону турецкого линкора, который перегородил проход в проливах. Ни один брандер не достиг цели и все они были потоплены.

Русский линкор пошел на таран… Вероятно, далеко не самое мудрое решение, но развернуться в проливе было невозможным, а оставаться под огнем артиллерии так же губительно. Только вперед! А впереди турецкий корабль. Столкновение было катастрофичным для двух кораблей. Еще до того, как состоялся таран, русский линкор получил три очень чувствительных попадания в нос, но смог пробить брешь во вражеском корабле. Вместе с тем турки не собирались сдаваться, а быстро перебегали на русский корабль, где разгорелась бескомпромиссная схватка.

Русский фрегат в это время хотел прийти на помощь линкору, но, огибая место морского сражения, сел на мель и превратился в отличную мишень для турецких артиллеристов. Началось еще одно сумасшествие, когда русский фрегат не захотел быть безответно уничтоженным. Пушки с корабля палили на раскол стволов. Впрочем, одно орудие из двадцати пяти, действительно раскололось и убило трех стоящих рядом матросов.

Юнга, пятнадцатилетний парень, Никита Светлов, так старался быстрее приносить мерные мешочки с порохом из крюйт-камеры, что образовалась дорожка из пороха, который высыпался при спешке и беге. При разрыве ствола пушки эта дорожка загорелась и огонь быстро, пока моряки отходили от взрыва, добрался до порохового склада.

Фрегат «Морской охотник» перестал существовать.

Бой на линкоре так же заканчивался. Да! Русские победили. Но сейчас элементарно не было людей, способных продолжать эффективный обстрел турецких крепостей.

В это же время в пролив уже вошли два линкора и один