кабина. Не подходили прочие названия компактному пространству капсулы, закреплённой на кардановом подвесе. В кабине были расположены четыре противоперегрузочных кресла-ложемента выстроенных ровным квадратом — два по два. Кресла были опутаны трубопроводами, проводами и прочим непонятным, а также оснащены мониторами и пультами — перед ними, на стене капсулы, полукругом изгибался большой экран.

В капсуле, как и на всём Нейтрино, царила тишина и покой.

Удобно разместившись в первом ряду, я включил экран и вывел на него данные с локалей. Так и повелось, в течение всего последующего времени, проведённого на Нейтрино, мы непрерывно, вдвоём или, сменяя друг друга, наблюдали за множеством данных на большом голоэкране. Перед нашими глазами разворачивалась полная картина окружающего корабль пространства. Центральный ствол корпуса Энея, уходящий наверх и вниз; бескрайняя пустота космоса, расходящаяся в стороны; соседние, с яхтой, грузовые контейнеры-цилиндры, поменьше размерами; кольца и, главное, точки движущихся по ним антросов и центурионов.

Двадцать антросов и пять центурионов. Хорошо, что к нам они никакого интереса не проявляли, видимо вне Энея нас было не обнаружить.

Прошло три дня с момента нашего попадания на Нейтрино. Убедившись, что сигнал о помощи отправлен, мы занимались, в основном, двумя делами — во-первых, внимательно следили за окружающей обстановкой, во-вторых, искали вирус в системе, одновременно пытаясь выяснить, почему искин и пси не работают. Вторым вопросом, естественно, занималась Элиэна, а я, в это время, пытался разобраться в окружающем мире. Так как вводного курса для попаданцев на пятьсот лет вперёд не было предусмотрено, то приходилось искать в местной сети любые данные.

В первый же день я добрался до бара в каюте Никитина, и мы с Эли изрядно набрались, снимая стресс, перепробовали всё, что там было — начиная от разного пойла со станций Рассеянного Диска, и заканчивая отличной старкой с Ганимеда. А очухавшись на следующие сутки от разудалой пьянки с последствиями, задумались о дальнейшем выживании.

Я сидел в пилотском кресле и хмуро тянул синий чи, выращенный, как гласила надпись на богато отделанной деревянной коробке с капсулами, на настоящей китайской плантации в Южно-марсианской конгломерации. На вкус он был похож на белый чай, по крайней мере мне так казалось.

Настроение было отвратительным, избавившись от стресса, вызванного постоянно нависавшей угрозой близкой и неминуемой смерти, я вновь задумался о своём положении. Не о конкретной проблеме выживания, которых постоянно возникал целый вагон с маленькой тележкой, а в целом. Я потерял всё что имел, потерял свою любимую семью. Да ещё, как заноза, постоянно беспокоила мысль о гибели охранников.

«Проклятье!»

Я вспоминал семью — их лица, их голоса, их запах… Вспоминал и чувствовал, что эти образы теряются где-то в глубине моей памяти. И эта потеря вновь нагоняла на меня самую чёрную тоску. Очнулся я только на следующий день, в каюте. А вокруг валялись несколько бутылок дорогой коллекционной старки.

«Учиться, учиться и ещё раз учиться», — бормотал я про себя, пытаясь избавиться от атаковавшей меня тоски по дому. И чтобы себя занять чем-то полезным начал изучать корабль.

Хорошее занятие, стоило только начать и затянуло, избавляя от лишних мыслей.

Несмотря на внушительные размеры, корабль внутри был небольшой. Точнее обитаемая часть была небольшой. Пилотская кабина, от неё по кругу, вдоль внешнего борта цилиндра, маленькие каюты, числом восемь штук и санузел. Устроены они были также — капсулы на кардановом подвесе. Когда я понял их конструкцию, то вспомнил, что я видел в каюте Элиэны — там принцип был такой же, только каюта шикарнее, со своим санузлом.

Уровнем выше, всё в такой же радиальной планировке, были расположены различные хозяйственные и досуговые отсеки — кухня-столовая, совмещённая с кают-компанией, медотсек, спортзал. И элемент шикарной жизни в космосе, так называемая «аква», в моё время подобные места назывались спа. Комплекс из бани, то ли на римский, то ли на турецкий манер; бассейна, в виде пузыря с водой; и душа, с разными режимами гидромассажа — струи, по желанию, били со всех сторон маленькой кабинки, даже снизу.

Выше хозуровня были склады, ещё выше отсек жизнеобеспечения с такой же зелёной субстанцией в прозрачных кубах, которую я уже видел на Энее.

Ниже уровня с пилотской кабиной находился грузовой трюм, а ещё ниже снова отсеки жизнеобеспечения. За ними — что верху, что внизу, герметичный объём яхты закачивался, и начинались негерметичные трюмы: баки с водой и воздухом и прочими газами, отсеки с оборудованием теплосброса, генераторы защитного поля, термоядерный реактор, он же двигатель, огромные баки с горючим и рабочим телом. Всё с теми же — меводом, тригелом и окислителем для вспомогательных химических движков.

Энциклопедия, далёкая наследница википедии, хранившаяся в информационной системе яхты гласила, что загадочный мевод — это металлический водород. Мевод мог использоваться как химическое, радиационно-безопасное топливо, так работали двигатели платформы, а мог использоваться как компонент термоядерной реакции, вторым компонентом был тригел, он же гелий-3.

Когда мы были снаружи, то я немного недооценил размер Нейтрино, высота корабля равнялась двухсот двадцати метрам. Камера термоядерного реактора была почти сотню метров в длину, и находилась по центру цилиндра. Вокруг камеры и сопла были размещены остальные элементы корабля. В том числе и именно поэтому, планировка всех уровней была кольцевой. Когда я выяснил это, то немного занервничал, представляя, как меня отделяет, от смертельного радиационного пространства камеры, только тонкая стенка:

«А ведь это мы ещё никуда на Нейтрино не летим!»

Для старта, начального разгона и ухода на безопасное, для включения термоядерного двигателя, расстояние могли использоваться химические двигатели на меводе. Они были плотно натыканы внизу, вокруг плазменного сопла, однако обычно яхту разгоняли внешние разгонные блоки.

Таким образом я и проводил время в кабине, пытаясь читать разнообразные статьи для самообразования, но в итоге, перегрузившись информацией, решил немного сменить вид деятельности. Тем более, что вопрос назревал всё острее — Элиена стала спрашивать, когда стартуем.

Я скрылся в каюте, занявшись тренировочным лётным симулятором.

Тем временем Эли досконально проверила всю информационную систему Нейтрино, кроме выключенного оптоядра инка. Вирусов в системе обнаружить не удалось, причины выхода из строя искина тоже выяснить не удалось. Эли, опутавшая все блоки вычислительных систем яхты проводами диаг-блоков так и не смогла ничего прояснить. Отчаявшись, она даже предложила эксперимент с включением искина, но я не решился:

«Кто знает, вдруг он тоже сошёл с ума или сойдёт?»

На начало третьих суток встал вопрос что делать дальше. Пришлось придумывать как оттягивать его решение. План действий я уже составил — нашёл в тренажёре способ как управлять Нейтрино в режиме автопилота, но нужно было ещё подразобраться. Без инка были доступны только самые простые команды. Однако дела сложились так, что выполнять рискованные трюки с большой термоядерной бомбой мне не пришлось.

Отключившись от тренажёра на небольшой перерыв, я лёг на кровать в каюте и задумался. Я опять сильно устал, в первую очередь эмоционально, так как старался себя грузить по полной. Такая нагрузка и время подгоняла, и мысли тяжёлые из головы гнала.

Мысли плясали с одного на другое, да и физически я себя стал сильно хуже чувствовать. Осознав это, я решил позвать Элиэну на помощь и сходить в медотсек. В конце концов у Никитина тут должно стоять лучшее оборудование. Однако задумавшись о Никитине, решил быстро глянуть в его личный архив. Я его обнаружил в инфосети ещё вчера, но сразу не полез, отложил на потом.

Итак, Никитины…

Передо мной, валяющимся на кровати, развернулся голоэкран с разнообразной информацией. Откуда есть пошли эти магнаты дальнего космоса? Большой старт семьи Никитиных пришёлся на период так называемого имперского президентства в Российской Федерации, к третьей четверти 21 века семейная чета Павла Никитина и Аврелии Соболевой владела…

«ЧТО???» — От неожиданности я подскочил с кровати, а потом упал на пол, моя голова кружилась, и всё вокруг плыло.

Сознание растворялось во мраке, в последний момент, уже отключаясь, успел отправить на нейро Элиэны просьбу о помощи.

Очнулся я в медкапсуле, каким образом Элиэна меня туда дотащила — бог весть. Как выяснилось, со мной произошёл афтершок от передозировки стимами, который я ещё усугубил пьянством. Повезло мне дважды — Элиена успела дотащить мою бессознательную тушку до капсулы, и медотсек управлялся не инком, а локалью — продвинутым электронным компьютером. Как я потом уже выяснил, у Никитиных на этот счёт были какие-то предубеждения.

С тех пор я ходил туда два