— А я тут подремлю. — Его длинные ноги едва помещались под рулем, голова упиралась в потолок.

— Мне и тут нормально, я откину сиденье. А ты лезь назад, там посвободнее.

На галантного рыцаря он не тянет. Сразу же согласился и перелез назад. Протянул руку, пошарил в багажнике, передал мне одеяло.

Я завернулась, повозилась, пытаясь устроиться. Закрыла глаза, но перед ними все мелькали телевизионные кадры: пустота там, где раньше на колесе была та кабинка, обрывки голубой куртки, разодранная плетеная сумка. Я снова увидела очередь, обращенные ко мне лица. Открыла глаза, но это не помогло: не на чем было сосредоточиться, только непроглядная тьма. Такая непроглядная, что в ней могло таиться что угодно. Какой-нибудь громила с ножом метрах в двух от машины (мы его и не увидим, пока он не шагнет вперед, не прижмется лицом и руками к стеклу — морду от этого перекосит) не распахнет дверцу и…

— Жук, ты спишь?

— Нет. — Я слышала, как он ворочается. — Устал как собака, а заснуть не могу. Мозги не отключаются, будто нюхнул чего.

— Мне страшно. Мне здесь не нравится.

Я почувствовала, как он протянул сзади руку, похлопал меня по плечу. Я выпростала из одеяла ладонь, переплела пальцы с его пальцами. Ладонь у него была в два раза больше моей — длинные фаланги, узловатые суставы. Он ласково погладил мне кожу большим пальцем, будто успокаивая без слов. Я, похоже, отрубилась, потому что следующее, что я помню — машину заливает серо-серебристый свет, окна запотели, а Жук забирается на водительское сиденье.

— Пора, Джем. Найдем тачку покруче и двинем дальше, пока никто не проснулся.

Он развернулся, и мы покатили обратно в сонные пригороды. Внезапно Жук ударил по тормозам, меня швырнуло вперед. Дорогу прямо перед нами перебегала лисица, здоровенная, зараза. Она скрылась за изгородью, и Жук осклабился:

— Рад, что не сбил подлюку. Он — как мы с тобой, Джем. Воришка вышел на дело с утра пораньше. Респект, мистер Лис.

Мы поехали дальше и скоро оказались на тихих пригородных улочках, заставленных машинами. Рань была жуткая, но у Жука сна не было ни в одном глазу, он так и зыркал по рядам машин, высматривая подходящую. Через некоторое время остановился и указал на другую сторону улицы, где стоял здоровенный пикап.

— Берем вот эту, Джем. Распихай шмотье по сумкам. Давай быстро и без шума.

Он прижал костлявый указательный палец к губам и подмигнул. Ему все это явно нравилось.

— Подожди, пойду осмотрюсь.

Жук вылез из машины и перебежал через улицу. Быстренько обошел пикап по кругу и вернулся.

— Подходит. Никаких секреток и блокираторов. Забирай вещи, одеяла и все остальное.

— Подожди секунду.

Я открыла бардачок и вытащила одно из писем, адресованных мистеру Маккалти. Поискала ручку, нашла огрызок карандаша. Написала на уголке, так мелко, как смогла: «Все кончится 25122023». Держи подарочек на прощанье, козел бессердечный.

— Ты чего там возишься? — прошипел Жук. — Надо сматывать, а то народ начнет просыпаться! Давай!

Я бросила письмо на пол, собрала пожитки и вылезла из машины. Жук уже возился у водительской двери новой тачки, ковырял какой-то фиговиной в замке. Тот щелкнул, Жук залез внутрь и открыл мне пассажирскую дверь. Я забросила вещи на заднее сиденье, быстренько села и, стараясь не шуметь, захлопнула дверь. Жук копался под рулевой колонкой; скоро двигатель заработал, и мы двинулись, плавно скользя по спящим улицам, без шума, без задержек.

Выбирались мы из Бэзингстока целую вечность. Просто кошмарный город: улицы там специально проложены так, чтобы вы застряли навеки. Мы минут двадцать мотались кругами, как идиоты, пока я наконец не углядела указателя на Эндовер — я видела его на карте, это был следующий городок к западу. Мы рванули туда, Жук облегченно вздохнул.

— Они бы лучше разбомбили этот чертов Бэзингсток, а Лондон не трогали, — высказался он.

Даже в половине седьмого вокруг было много машин.

— Включи радио, выясни, что там происходит, — предложил Жук.

Мне не хотелось этого знать; пусть внешний мир живет своей жизнью, а мы с Жуком будем сидеть в машине и двигаться дальше, но я все же включила радио и тыкала кнопки наугад, пока не нашла программу новостей.

— Количество жертв взрыва в Лондоне за ночь возросло до одиннадцати, еще двадцать шесть человек остаются в больницах, двое в критическом состоянии. Криминалисты обследуют место происшествия, разбирают завалы в поисках следов виновников, а также предметов, которые помогут установить личности погибших. Полиция снова обращается к двум молодым людям, которые, по свидетельствам очевидцев, убежали с места происшествия перед самым взрывом, с просьбой связаться с властями. Утром состоится пресс-конференция, на которой будут обнаровованы их фотороботы.

— Выключай, Джем. А про машину ничего, да? Может, они нас пока и не вычислили.

— Ты думаешь, они будут рассказывать все, что знают? Они быстро управятся. Карен наверняка уже подала заявление, что я пропала, еще у них есть фотороботы…

— Нам нужно найти укрытие, пожить где-нибудь в лесу. Где люди, там и опасность.

Сердце у меня упало. Да мы ни черта не умеем жить в лесу. Мы же выросли в Лондоне.

— Жук, а ты когда-нибудь бывал в лесу?

— Не-а, только чего в этом такого? Наберем побольше воды и жрачки, да еще одеял, найдем, где укрыться. Поживем как партизаны, ага?

Я рассмеялась:

— Я не умею партизанить.

— Да это просто, балда, живешь себе на подножном корме. Охотишься, питаешься ягодами. Что, не справимся?

— Да мы завтра же загремим в больницу, если будем жрать в лесу что попало. Отравимся. Или замерзнем насмерть.

Я мрачно посмотрела в окно на незнакомый пейзаж, поля и изгороди. Приветливо, ну просто как на Марсе: ни магазинов, ни домов, ни людей, никакой жизни. Да, Лондон, конечно, дыра, но там все-таки есть какая-никакая цивилизация, а не эта бесконечная, мокрая, тускло-зеленая пустошь.

— Может, останемся в машине? Поставим ее где-нибудь в тихом месте.

— Может, ты и права. Слушай, давай проедем еще с полчасика, а потом постоим на обочине, пока не стемнеет. В темноте нас вряд ли засекут.

Мы покатили дальше мимо бесконечных унылых холмов. То тут, то там мелькали фермы. Иногда возникали кучки домов и магазинчик-другой. У них были названия, но обозвать их населенными пунктами язык не поворачивался. Совершенно безликие. Попадались дома с соломенными крышами, будто ты в каком гребаном средневековье.

Я вспомнила сказку про трех поросят, которую мне когда-то читала мама. Придурочный третий поросенок построил себе дом из соломы, пришел злой серый волк, дунул на него — и нету. Волка, как вы помните, потом сварили в котле, а поросята остались жить-поживать в кирпичном домище. Не знаю, зачем малышам вешают на уши такую лапшу. Не нужно особого ума, чтобы понять: в реальной жизни побеждает всегда серый волк. У поросят вроде нас с Жуком шансов ноль.