музыку Лиза оставила после гибели родителей, и не помышляла о возвращении к детскому занятию.

После автокатастрофы руки Павловой были закованы в гипсовые повязки, лишая ее возможности заниматься чем-либо в принципе, а небольшой шрам на тыльной стороне ладони служил въедливым напоминанием. Ведь Лиза смотрела на собственные изломанные руки, и молча корила себя за то, что оказалась выжившей. Но раны худо-бедно затягиваются.

Космос удостоверился в этом лично. Сам же широко разинул рот от удивления, когда Лиза открыла крышку рояля Юрия Ростиславовича, и быстро прошлась по черно-белым клавишам ловкими пальцами. И Кос, крайне равнодушный к звучанию «коробки с грудой меди», воодушевленно накинулся на Лизу с медвежьими объятиями, прося сыграть ещё, впервые в жизни жалея, что отец-академик снова в командировке…

— Ну? Баранки гну, да, чудище? — не видя лица своей златовласки, Кос знал, что она улыбается во все тридцать два зуба. — Не слышу рокот космодрома?

— Пчёл, облава, хулиганы зрения лишают! — Космос и сам давно привык к таким проявлениям чувств Лизы. — Кепка, ты чё оглох? Фила, и ты туда же? Кидаете на растерзание?

— Идите вы оба, попугаи, — Витя надвинул на лоб кепку, — разорались, бля…

— Привет тебе от Софы, провожатый, — а Кос совсем расслабился, решив, что приятный полумрак — сплошное удовольствие. — Кос, приём?

— Молодца, маленькая, правильно с ним обращаешься, — поддержал Лизу Фил, запрыгивая на скамью рядом с Пчёлой, — а он балдеет, глядите…

— Иди уже сюда, налётчица, — Кос дождался, пока девушка войдет в беседку, и по обычаю сядет к нему на колени. — У-у-у-у, легавый! Боюсь, боюсь!

— Заболею и умру! Буду являться похмельной белочкой, — медленно, отчеканивая каждое слово, цедила Павлова, не скрывая, впрочем, своего озорства, — Пчёлкин, ты уже составил проект моего завещания?

— У Фильки на подписи! Печать осталось поставить! Боксёрскую!

— Вы охренели, — Космос обиженно нахмурился, — и ты, Пчёлкина!

— Ты хоть колесо поменял, звезда моя? — сказала она нежнее, приникая к гладкой щеке парня носом, и, ощущая, что с ним снова теплее.

— Руки же из того места растут, — укрощать этот вулкан экспрессивности и балагурства не так сложно, — подлиза… — с теплотой в голосе отозвался Кос, целуя Лизу в бледную щеку, нетронутую слоем пудры и румян.

— Я так соскучилась, Кос!..

— А я-то как, неугомонная!

— Так, нервотрёпки, на ветру не целуйтесь — губы треснут! — сходу вразумил Пчёла, застегивая на себе спортивную олимпийку. — Кос, что там у тебя за повод? Потоп, землетрясение? Учти, родительское благословение — только через меня!

— Да, Кос… Может быть, вы с Лизой расскажете?

— Космос? — Лиза вопросительно выставила на парня свои голубые глаза, и вместо ответа, Холмогоров потянулся ладонью за пазуху кожаной куртки, и достал сложенный в три погибели тетрадный листок. Пчёла сразу же схватился за него, не спрашивая, что это, а Фила поразила догадка:

— Опана! Белый чё написал? Чё там — «на границе тучи ходят хмуро»?

— Да уж, хмуро… — ответил Кос, всё ещё продолжая обнимать свою девушку, и от чего-то мысленно радуясь. Он бы никогда не оказался в таком положении, не зная, что происходит с Лизой, и, не имея возможности на нее повлиять. Возможно, это ревность, но он прав. Прав!

— Белый, Белый… — кивнул головой Пчёла, передавая письмо обратно Космосу. — Никогда его каракули египетские не разбирал! Читай, давай, сам, раз он в этот раз тебе написал, шифровальщик!

— Тема такая, — начал Кос, отдавая письмо Филу, — он там извелся, как вулкан, говорит, что Елисеева упорно молчит. Просит, чтобы справки навел, ёлки зелёные, что я и сделал… Да сразу, как прочёл!

— Не одна Лиза теперь у нас ранняя птаха, — Филатов знал, кто владеет информацией покруче самого Косматого. И теперь сидел на измене. Витя и Лиза одномоментно встретились глазами, молча выбирая, кто первым расскажет все то, чем располагали, — рассказывай, что там дальше?

— Надо было, конечно, сразу вам рассказать, но чего-то не подумал, и поперся туда, где Елисеевы жили, — продолжал Космос, затягиваясь сигаретой, — и оказалось, что нет их там, Белого никто и не собирался предупреждать, что переехали.

Лиза снова бросила свой укоризненный взгляд на старшего брата. Пчёлкин, смотря куда-то в сторону, очевидно, напряжённо соображал, не решаясь начать говорить то, о чем Космос не знал.

— Как оно? — размеренно протянул Кос, наблюдавший за движениями своей девушки. — Что скажете? Лизок, ведь ты же что-то знала о ней. Чё Саньке-то написать? Я ж пообещал, что всё пучком будет, а тут сюрпризец чёртов!

— Мы перестали общаться прошлым летом, — оборачиваясь, проронила Лиза. — Ну, Витюша, а дело ведь горелое. Я тебе говорила!

— Я, что ли, в этом виноват? Рассказывать об этой фре! Я на пиздабола похож? — сдержанностью родичи не страдали. — Ты нормальная вообще? На меня все шишки скатывать?

— Иногда язык в задницу не спрячешь, Витя!

— Угомонитесь что ли, Пчёл, — безуспешно вмешался в ссору родственников Филатов, — уступи.

— Я один здесь ни хрена не въехал? — вопросил Кос, следя за обозленной Лизой, стоящей в углу беседки. — Ты какого фига, Пчелиный, на сестру орешь? По ушам давно не получал?

— Сейчас сам в бубен получишь! — успел бросить в лицо Косу рассерженный Пчёла.

— Кос, остынь, — студентка перебросила золотистые волосы на левый бок, покручивая кончики в ладони, очевидно, подбирая слова, — и меня послушай. Дело в том, что… мы с Витей видели Ленку… На Рижском, месяц назад.

— Каким чёртом тебя туда заносило? — от Космоса трудно ждать другой реакции на подобные новости. — Я что тебе говорил, Лиза?

— Послушай же ты меня! Месяц не слушал, а я пыталась сказать, — Лиза присела рядом с Филом, инстинктивно чувствуя себя в безопасности. — Короче, не знаю, что Сашке написать! И что с Елисеевой произошло — тоже без понятия! Но в компании она сомнительной.

— Это я про нее слышал, — продолжил за сестру Витя, — что подалась телка в манекенщицы, а потом — аля-улю… Того…

— Какого лешего молчали? — Кос вспыхнул, давая понять, как сильно он ненавидит тайны. — Дятлы долбанные, месяц! Давно бы уже порешили все!

— Как бы эта ценная инфа тебе помогла, Кос? Ты о ней Белому писать собрался? Что Ленка по рукам гремит, да? — почему-то первокурсница ни сколько не была удивлена реакции Космоса на собственное молчание. — Чтобы он в армии сотворил с собой неладное!

— Ага, напишем, что «Санька, по рукам твоя Елисеева покатилась»! — пробормотал Пчёла, за что получил от Фила увесистый подзатыльник. — Валер! Между слов рвануло!

— Вы сдурели совсем из-за этой шалавы ругаться! — не понимал ситуации Филатов.

Космос возвышался над Лизой, как каменная статуя, взыскательно бросая девушке вопросы:

— Ты меня слушать когда-нибудь будешь? Черт с ним, с Рижским, или куда