С вершины скалы за происходящим наблюдали три девы морские. Иль-Заида видела, как море раз за разом окрашивалось кровью, и всякий раз вскрикивала от ужаса.

Успокоилась она только тогда, когда над водой показалась рука, сжимавшая меч.

— Столько крови, — воскликнула она, — а он цел и невредим!

Наконец Иль-Заида заметила, что море успокоилось, а Хабиб поплыл.

— Он пытается пересечь пролив вплавь! — воскликнула она. — Он же утонет!

И отважная дева бросилась в воду.

Сестры звали Иль-Заиду, просили вернуться, но напрасно. Тогда они не выдержали и устремились за ней.

Их младшая сестра была не одна: двое из дельфинов, что привыкли играть с ней, повинуясь своей природе, держались по бокам от бесстрашной девы, и притихшее море уже не мешало этим непревзойденным пловцам.

Иль-Заиде казалось, что она вот-вот догонит героя и поможет тому, чья судьба ей не безразлична, как вдруг он скрылся под водой. Морская дева тоже погрузилась под воду и стала свидетельницей страшной битвы.

Хабиб сражался с самим Абарикафом, который вселился в тело огромного кита и заставлял его делать невероятное.

Когда герой захотел приблизиться к киту, тот разинул необъятную пасть, из нее вырвался мощный водный поток и отшвырнул царевича. Рыцарь всплыл на поверхность, потом снова нырнул и атаковал чудовище в спину. Его меч, перед которым ничто не могло устоять, вонзился в тело кита и проник меж ребер в самое нутро этой живой громады.

Морской великан забился в судорогах, окрасил воду кровью и покрыл волны пеной, а затем начал медленно оседать на дно.

Хабибу пришлось вынырнуть, чтобы набрать в легкие воздуха, но он не спускал глаз с кровавого следа, который оставлял его раненый противник. Сын Саламиса почувствовал, что силы уже изменяют ему, и тут заметил Иль-Заиду.

— Садись на дельфина, мой господин, — крикнула морская дева, — и берегись! Ты человек, а не рыба, ты можешь утонуть!

Арабский рыцарь понял, что его защищает само Небо, последовал совету Иль-Заиды, с ее помощью взобрался на дельфина и смог спокойно осмотреться и оценить, что происходит после его победы.

Когда Абарикаф напал на царевича, мятежника окружали подобные ему и еще более страшные чудища — морские твари, захваченные джиннами, его подданными и соучастниками его преступлений. Однако, как только их повелитель попал в беду, они тут же оставили его.

Потеряв голову от ужаса, джинны надеялись, что спасутся бегством, и решили выбраться из тел акул, афалин и морских львов, в которые они вселились благодаря колдовству. Но волшебство куда более сильное не выпустило их.

Это сделали чудесные волосы царицы Зеленого и Голубого островов, часть которых Хабиб, потеряв терпение, бросил в море.

— Именем Сулеймана, — приказал он, — пусть сотворится столько рабов Аллаха, сколько джиннов собирался подчинить своей власти злодей Низабик.

Волосы не утратили своей волшебной силы, и злые духи сделались пленниками обитателей морских глубин, в чьих телах они остались навечно.

Кит, внутри которого находился Абарикаф, ослабев от потери крови, в конце концов всплыл на поверхность, словно неодушевленный предмет, и застыл наподобие острова. Арабский рыцарь соскочил со своего дельфина, забрался на спину поверженного врага и возблагодарил того Всемогущего, Кто подарил ему победу.

— Я верил в Него, — сказал Хабиб, — и не побоялся погрузиться в пучину морскую, Он позволил мне видеть в воде и дал свободу моим рукам. Я напал на огромное чудовище, и Он погрузил мой клинок в сердце врага… Когда силы мои иссякли, Он прислал мне на помощь Иль-Заиду. По Его велению даже дитя малое будет стоить целого воинства.

В этот миг Иль-Заида, воодушевленная примером своего доблестного кумира, забралась на огромную спину кита. Сестры заметили ее и вместе с шестью дельфинами поспешили вдогонку, а затем тоже осмелились присоединиться к Хабибу.

Тем временем черная туша, плывя по течению, прошла пролив и миновала Черный остров. Хабиб с благодарностью и присущей ему скромностью принял поздравления своих спутниц и спросил, что за земля показалась вдали.

— Это Мединаз-иль-Баллор. Там, в его столице, и живет наша повелительница.

При этих словах возлюбленный Дорат-иль-Говас едва сдержал радость.

— Как! — воскликнул он. — Я имею счастье видеть эту желанную землю! Ах, если бы я мог добраться до нее на чудовище, чью спину мы попираем своими ногами, как это было бы приятно вашей царице! Ибо я не сомневаюсь, что мятежный Абарикаф заключен в теле этого кита.

— Это вполне возможно, — решили три сестры. — Просто этот плот будет тяжелее прежнего. Сейчас мы нырнем в воду и принесем морской травы, чтобы сплести поводья для наших дельфинов.

Недолго думая, морские девы исчезли под водой.

Ловкие и сильные, они мгновенно исполнили задуманное. Дельфинов запрягли, кит перестал слушаться течения и направился к большому порту Мединаз-иль-Баллора.

И тут из груди животного послышались стенания, похожие на грохот волн, что обрушиваются на скалы. Абарикаф наконец понял, что его ждет месть Эль-Хабусатруса и Дорат-иль-Говас и что пощады ему не видать.

Приближение по воде морской громады не ускользнуло от глаз Иль-Бакараса — джинна, который в интересах Дорат-иль-Говас следил за всем, что происходит на Черном острове и на море вокруг него.

Обратившись птицей, этот визирь держался в среднем слое неба, в нижнем же слое вокруг Мединаз-иль-Баллора кружили многочисленные дозоры мятежников.

Иль-Бакарас заметил на море движение, но с высоты, на которой он парил, невозможно было различить, чем оно вызвано. И вдруг джинн увидел, что какая-то точка направилась по волнам прямо к острову.

Он осторожно спустился пониже. Воздушные просторы показались ему неожиданно свободными, но, опасаясь ловушки, Иль-Бакарас продолжал неспешно планировать вниз, не теряя бдительности. В какой-то момент он обнаружил, что туманы, покрывавшие побережье Мединаз-иль-Баллора и море вокруг него, вдруг разом перенеслись на Черный остров и там словно осели, да так, что казалось, будто они раздавили землю.

Мало-помалу точка, которую джинн не упускал из виду, увеличилась и стала похожа на большой плавучий остров. Визирь предположил, что течение несет его прямо к Мединаз-иль-Баллору и что эта громада может заполнить собою всю гавань. Хотя остров представлялся совершенно голым, на нем всё же кто-то был. И это вызывало тревогу. Иль-Бакарас развернулся и помчался к Дорат-иль-Говас, чтобы доложить о своем открытии.

— О великая царица, — сказал он, — позволь предупредить тебя, что я заметил необычайное движение над Черным островом и над проливом, отделяющим нас от него. Сегодня на рассвете море забурлило, хотя ветра никакого