Предположениям этим не суждено было осуществиться в очерченном выше виде, но в общем военные распоряжения и действия велись в таком именно направлении. Вместо возведения двух новых укреплений было построено четыре. Войска были заняты главным образом оборудованием укреп-лений. Так, с утра 17 марта 1838 года скот из Геленджика был направлен для пастьбы на Толстый мыс под прикрытием отряда из 132 нижних чинов, 2 музыкантов и одного полевого орудия. Отрядом командовал прапорщик Цакни. Когда в 12 часов дня Цакни поднял скот на гору, то черкесы, заметивши это, появились сначала в небольшом количестве, а потом значительной толпой. Превосходя численностью солдатскую команду, они направились на Толстый мыс, с явной целью завладеть скотом. При перестрелке они успели ранить солдата, наблюдавшего за работами арестантов вне крепости, и взять в плен одного арестанта; но на помощь к Цакни была послана команда из Геленджика. Началось жаркое сражение. Несколько раз с шашками в руках черкесы бросались на прикрытие, и каждый раз солдаты опрокидывали их штыками. Когда же на помощь к Цакни прибыла команда 4‑го черноморского линейного батальона из 175 человек и одного орудия под начальством майора Сербина, то черкесы отступили и скрылись в сосновом ущелье. Туда же двинулся с отрядом и майор Сербин. Нагнавши в сосновом ущелье черкесов, отряд отнял у них захваченный ими скот. После этого горцы скрылись в лесу, а отряд Сербина возвратился в крепость ввиду наступивших сумерек.

Но особенно отличились в этом году азовские казаки. По отзыву генерала Раевского, «ободренные блистательным подвигом в 1838 году в Сочи, азовские казаки сделались предприимчивыми и страшными для контрабандистских и черкесских галер». Кроме сочинского подвига азовские казаки имели в этом году дело с черкесами близ р. Джубги. Начальник казачьих команд Азовского войска есаул Дьяченко в рапорте от 24 ноября 1838 года г.-л. Раевскому подробно описал, как происходило это дело.

Лодка с 8‑ю азовскими казаками и 4‑мя солдатами Черноморского линейного 4-го батальона возвращалась 31 октября под командой урядника Азовского казачьего войска Олейника из укрепления Михайловского на Вулане в укрепление Тенгинское на р. Шапсухо. В ущелье р. Джубги казаки заметили три черкесские галеры, стоявшие на берегу. При появлении казачьей лодки черкесы быстро спустили в море свои галеры, из которых каждая имела вооруженную команду не менее 50 человек. Олейник, заметивши, что черкесские галеры были разъединены, показал вид, что казаки всячески стараются уйти от черкесов. Последние напрягли все усилия, чтобы догнать казачью ладью. Азовцы, подпустивши одну из галер к себе на самое близкое расстояние, открыли по ней пальбу из фальконета ядрами. Горцы на другой галере в это время удвоили усилия, чтобы догнать казачью лодку, и когда приблизились к ней на картечный выстрел, то казаки разбили одну из галер. Две другие галеры тем не менее продолжали наступать на казачью лодку, открывши по ней ружейную пальбу, но казаки произвели пушечными ядрами и картечью такое опустошение в рядах черкесов, что все три галеры вынуждены были бежать на берег. Тогда казаки стали преследовать горцев, продолжая поражать их картечью из фальконета. Поврежденная галера наполнилась водой и еле держалась на поверхности моря. Когда она подошла к берегу, то находившиеся на берегу черкесы верхом на лошадях бросались в воду и вытаскивали на берег своих неудачливых моряков. Так как весь берег был сплошным образом занят черкесами, открывшими по казачьей лодке усиленный ружейный огонь, то казаки отказались от дальнейшего преследования неприятеля.

В этой морской перестрелке казаки счастливо отделались двумя слабо контуженными товарищами, но черкесы унесли на плечах с галер много убитых и раненых.

Есаул Дьяченко просил произвести в чин хорунжего урядника Олейника за отличную распорядительность при командовании лодкой, а казака Стельмаченка, наводившего выстрелы фальконета на неприятельские галеры и все время хладнокровно и неустрашимо действовавшего, наградить военным орденом Георгия.

В 1839 году продолжалась постройка новых укреплений русскими войсками. Как видно из журнала, веденного контр-адмиралом Серебряковым, в апреле и мае месяце отряд его занимал место близ нынешней станицы Раевской. Земли эти принадлежали натухайцам, и для предотвращения их набегов на ближайшие закубанские станицы и на Черноморию решено было устроить форт Раевский. Услышавши об этом, натухайцы послали к Серебрякову уполномоченных сначала с требованием, чтобы войска были отправлены в Анапу и не строили бы укрепления, а потом с просьбой о том же. Здесь и на соседних местах горцами широко велось земледелие. Сюда приезжали сеять хлеб с разных сторон. Жители долин Пшады и Вулана имели тут же свои пастбища и приезжали сюда из своих аулов, отстоящих в 150 и 200 верстах. Просьба натухайцев, однако, не была уважена, и 5 мая был заложен форт Раевский. Прежде место под ним было занято аулом из нескольких бедных соломенных хижин. Но отсюда открывался чудный вид на окрестности. Под 5 мая, как отмечено в журнале, совершил побег к черкесам рядовой из дворян Вышинский. По отзыву батальонного командира, это был самый порочный человек в батальоне, два раза бывший уже в бегах, неоднократно пойманный в воровстве, разжалованный из унтер-офицеров в рядовые и лишенный прав состояния. Серебряков настоятельно требовал у черкесов выдачи Вышинского, но горцы считали унизительной такую выдачу. При занятии места под форт Раевский был лишь один мелкий боевой эпизод. Вечером 2 мая горцы из молодечества спускались с гор в чащу леса к рабочим и завязывали с ними перестрелку. Серебряков велел подвинуть дальше в горы цепь и в это время устроил засаду из пластунов в скрытом месте. Хитрость удалась. Когда цепь снова придвинулась к лагерю, лучшие джигиты, чтобы показать свою удаль, бросились за ней; но лишь только они приблизились к засаде пластунов, как от залпа последних сразу свалилось 20 человек с лошадей. Черкесы бросились назад, поспешно подбирая тела. Одного из убитых, впереди всех подскакавшего к пластунам, они не смогли взять. Это был известный у них наездник, и горцы впоследствии усиленно хлопотали о выдаче его тела.

Пока строились форты Раевский, Лазаревский и Головинский, горцы хотя и тревожили русские войска, но находились как бы в выжидательном положении. С 1840 года они, однако, открыли наступательные действия против русских укреплений и войск. Так как в этом году горцами был взят целый ряд русских укреплений, то необходимо ознакомиться с положением этих последних. Прекрасную иллюстрацию в этом отношении дал контр-адмирал Серебряков в рапорте 15 января 1840 года командующему отдельным Кавказским корпусом.

В Геленджике Серебряков нашел верки и строения разрушенными от продолжительных осенних дождей и ненастья. Пороховые погреба, казармы, все вообще строения, первоначально дурно возведенные, дали сильную течь, которую можно было предотвратить только перестройкой их заново. Гарнизон был чрезвычайно обременен службой и непосильными работами. Лазарет был в удовлетворительном состоянии и число больных незначительно благодаря здоровому климату.

Новотроицкое укрепление, считавшееся поставленным в благоприятные условия, располагало довольно исправными строениями. Только сырцовые бойницы сильно пропитались влагой и растрескались от морозов, так что к весне могли развалиться. Зато в укреплении совсем не было больных и солдаты имели веселый и бодрый вид.