После завтрака работа пошла веселее. Часа за два нагрузили «Студебеккер», когда на станцию с вагоном прибыли все саперы и отделение автоматчиков. Сергей едва не позеленел от злости.

– Почему самовольно оставили склад? Да я вас всех под трибунал… – он схватился за кобуру.

Негодованию Сергея не было границ. Но краснолицый старшина саперов тут же прояснил ситуацию.

– Товарищ майор! Склад заливает водой. Подступает быстро, за полчаса – по середину голенища. Мы сначала решили, что канализацию где-то прорвало – так запаха нет. Вот и подумали: в туннеле уклон, его быстрее всего зальет, не выберемся тогда.

Вода в метро – дело серьезное.

Сергей спустился на рельсы. Из темного чрева туннеля раздавался глухой шум, очень похожий на далекий шум идущего поезда. Потом показалась вода. Поток ее становился все сильнее. Грязная вода несла щепки, бумагу, пустые ящики и бутылки – весь мусор, что скопился в туннеле.

Сергей выбрался на платформу.

– Молодец, старшина! Людей увел – это главное. А цен-

ности из подземного склада, да еще и под водой, никто теперь не заберет.

Сергей забрался в танк и по танковой рации сообщил в дивизию обстановку. Там вначале не поняли.

– Какая вода? Колесников, ты что, пьян?

– Никак нет. Вода заполнила туннель, солдаты едва успели выбраться.

Сергея выматерили и приказали прибыть в дивизионный отдел СМЕРШа. По прибытии ему учинили разнос с битьем кулаком по столу и обещаниями разжаловать до рядового.

– У тебя что, солдаты ночью дрыхли?

– Спали, товарищ подполковник. Весь день ящики грузили да на вагоне по рельсам вручную возили. А еще охрана на них была, да сутки не евши.

– Ты меня на жалость не бери! Пиши рапорт, как все произошло.

Ну, рапорт писать не впервой. Сергей подробно отписал злоключения.

Пару дней его не трогали; он же томился неведением, ожидая наказания. Потом вызвали в отдел.

– Переусердствовали мы с тобой. Немцы, оказывается, канал взорвали над линией метро, и все метро затопили. У тебя хоть люди спаслись, а на других станциях и в туннелях многочисленные жертвы есть – как среди мирных жителей, так и среди наших военнослужащих. Ничего, никуда от нас эти ценности не денутся. Закончатся бои, залатают дыру бетоном, откачают воду – и все заберем. Сколько хоть там осталось?

– «Студеров» на двадцать, а может, и поболее.

– М-да! – Подполковник побарабанил пальцами по столу. – Ладно, там… – он ткнул пальцами вверх, – твоей вины не усматривают. У тебя какой приказ был?

– Искать документы, ценности, выявлять переодетых в цивильное фашистских функционеров.

– Вот и исполняй!

– Есть.

Сергей козырнул и вышел. Внизу обессиленно прислонился к стене и вытер рукавом пот под пилоткой. Все могло закончиться гораздо хуже. Видимо, у других групп результаты были более плачевными.

Спецгруппы СМЕРШа устроили между собой негласное соревнование: кто добудет наиболее ценные трофеи – документы или пленных. Доходило до совсем уж неприглядных

действий. Так, офицер СМЕРШа 5-й ударной армии майор Н. Зыбин первым обнаружил труп Геббельса. Его надо было доставить в Карлхорст, где находился отдел.

Майор позвонил начальству, прося прислать «полуторку». В это время в район Рейхсканцелярии прибыл начальник отдела СМЕРШ 3-й ударной армии полковник Мирошниченко. Он спросил Зыбина:

– Кого нашел, майор?

Зыбин честно ответил:

– Геббельса.

Мирошниченко тут же отдал солдатам приказ – грузить труп на грузовик.

Зыбин был маленького роста, но отличался личной храбростью. Он встал перед трупом Геббельса и сказал:

– Не отдам, это мой трофей!

Мирошниченко – здоровенный грубый мужик – ударил майора кулаком в лицо. Зыбин упал. Люди Мирошниченко труп Геббельса забрали, находку объявили своей.

Несколько позже Сергей узнал о судьбе найденных ценностей. В ящиках оказались часы в золотых корпусах, зубные коронки и мосты, ювелирные изделия, награды из драгоценных металлов. Полтора месяца специально созданная комиссия описывала и оценивала трофеи, затем они были отправлены в Москву поездом под усиленной охраной.

Начальник СМЕРШа дивизии получил Красную Звезду, а Сергей – ничего. Сочли, что не наказали – и этого уже достаточно. И про воду в туннелях позже рассказали особисты. Жертв было на самом деле много.

На станции «Шторммитте» стояли госпитальные вагоны с немецкими ранеными. Ввиду переполненности госпиталя носилки с ранеными находились на перроне и даже на рельсах. Вода затопила станцию, поднявшись на полтора метра выше перрона. Раненым спастись не удалось.

30 апреля бойцами 8-й гвардейской армии был взят Рейхстаг. В подвале здания был оборудован госпиталь для раненых эсэсовцев. В горячке боя наши бойцы немцев постреляли. А уже 2 мая генерал Вейдлинг в сопровождении трех генералов сдался в плен и подписал приказ о капитуляции гарнизона. После объявления приказа о капитуляции по громкоговорителям в плен сдались 46 тысяч офицеров и солдат. Однако же – не все. Группы армейских фанатиков, остатки эсэсовских подразделений пытались пробиться из Берлина и уйти на запад.

В городе периодически вспыхивала стрельба – это выкуривали из подвалов и укрытий не пожелавших сдаться немцев. Несколько дней мирные жители отсиживались в домах – выходить на улицы было страшно. Во-первых, периодически стреляли; во-вторых, жители панически боялись русских. Они же знали по рассказам своих родственников, служивших на Восточном фронте, как жестоко обращались с гражданами Советского Союза солдаты вермахта. Особенно зверствовали карательные команды и войска СС. И теперь они со страхом ждали, когда русские начнут мстить, платить той же монетой – ведь зло всегда возвращается.

Однако голод – не тетка, и жители стали выходить из домов. Появились самостийные базарчики, где немцы пытались обменять вещи на продукты. Наше командование, чтобы не допустить голода, выставило в каждом районе города полевые кухни, где бесплатно раздавали всем жителям кашу с мясом.

Берлинцы сначала смотрели на кухни издалека, потом послали детей с мисками и кастрюльками, уповая на то, что солдаты не должны обидеть детей. Детвора боязливо подходила к походным кухням, вдыхала запахи съестного и жалостливо глядела на поваров.

Кашу накладывали щедро, не скупясь – наварили много, а люди не подходили, боялись.

Дети, получив миску с горячей кашей, тут же, обжигаясь и давясь, ели. Насытившись, просили добавки и несли кашу домой. И если с утра у кухонь было свободно, то уже после полудня выстраивались очереди.

Слух о бесплатной раздаче еды мгновенно пронесся среди жителей, и уже после трех часов дня котлы опустели. Те, кому не досталось каши, спрашивали поваров – не осталось ли еще чего. Без переводчиков общаться было сложно, и повара, как могли, пытались объяснить словами и жестами.