Они выпили бутылку шампанского, и он рассказал Дженни Делеанти о себе.

– Вы – прекрасны, я еще никогда не видел такой, как вы! – сказал он. – Но так уж вышло, что вы не в моем вкусе, и ухаживать за вами я не собираюсь. Тем не менее я не хочу, чтобы вы вернулись в тот магазин. Завтра я познакомлю вас с Билли Фарелли, который снимает фильмы на «Фэймоуз Плейерс», это на Лонг-Айленде. Я даже не знаю, поймет ли он, насколько вы прекрасны, потому что я никогда еще никого ему не представлял.

По ее лицу не пробежало ни малейшей тени, выражение ни капли не изменилось, но в глазах показалась ирония. Ей и раньше говорили подобные вещи, но только кинорежиссер на следующий день всегда был занят. Или же она сама вела себя тактично и не напоминала мужчинам о том, что они пообещали ей накануне вечером.

– Вы не только красивы, – продолжал Джейкоб, – но и обладаете неким величием. Что бы вы ни делали – даже когда вы тянетесь за бокалом, или притворяетесь робкой, или притворяетесь, что вы мне не верите, – все выглядит убедительно! Если только суметь это увидеть, то из вас получится актриса.

– Мне очень нравится Норма Ширер. А вам?

Вокруг была теплая ночь; по пути домой она молча смотрела на него, ожидая поцелуя. Приобняв ее одной рукой, Джейкоб коснулся щекой ее мягкой щеки и долго не отводил от нее взгляда.

– Прекрасное дитя! – серьезным тоном произнес он.

Она в ответ улыбнулась; ее пальцы заученно играли с лацканами его пиджака.

– Мне было очень хорошо, – прошептала она. – Эх, только бы никогда больше мне не пришлось идти в этот суд!

– Надеюсь, что не придется.

– Разве ты не поцелуешь меня на прощание?

– Мы сейчас проезжаем через Грейт-Нек, – сказал он в ответ. – Здесь живет много кинозвезд.

– Ну ты и чудак, красавчик!

– Почему?

Он улыбнулась и покачала головой:

– Ты – чудак!

Она поняла, что никогда еще не встречала подобных мужчин. Он удивился, но ничуть не обрадовался тому, что она сочла его забавным. А она поняла: что бы он там ни думал поначалу, сейчас он от нее ничего не хотел. Дженни Делеанти все быстро схватывала; она стала серьезной, милой и тихой, как эта ночь, и когда они въехали в город по мосту Квинсборо, она почти спала у него на плече.

II

На следующий день он позвонил Билли Фарелли.

– Мне нужно с тобой повидаться, – сказал он. – Я познакомился с девушкой и хочу, чтобы ты на нее взглянул.

– О, боже! – ответил Фарелли. – За сегодня это уже третья!

– Не третья, потому что ты таких еще не видел!

– Ладно. Если она белая, тогда будет играть главную роль – съемки начинаются в пятницу.

– Кроме шуток, устроишь ей пробу?

– А я и не шучу. Будет играть главную роль, я тебе говорю! Надоели мне эти чертовы актриски! Через месяц уеду на Побережье! Лучше уж буду подавать водичку Констанции Тальмадж, чем возиться со всеми этими юными… – Его голос отдавал горечью и ирландской брезгливостью. – Давай привози ее, Джейк! Я ее посмотрю.

Через четыре дня, когда миссис Чойнски в сопровождении пары помощников шерифа отбыла в Оберн, чтобы провести там остаток дней, Джейкоб перевез Дженни через мост, который вел в квартал «Астория» на Лонг-Айленде.

– Тебе придется выбрать новое имя, – сказал он, – и забыть, что у тебя есть сестра.

– Я так и подумала, – ответила она. – И имя придумала: Тутси Дефо.

– Никуда не годится, – рассмеялся он. – Просто ужас!

– Ну, придумай сам, раз такой умный!

– Может, Дженни… Дженни… ну, допустим… Дженни Принс?

– Пойдет, красавчик!

Дженни Принс поднялась по лестнице в здание «Фэймоуз Плейерс», и Билли Фарелли, по-ирландски язвительный, испытывая презрение и к себе, и к своей профессии, нанял ее играть одну из трех главных ролей в своей новой картине.

– Да все они одинаковые! – сказал он Джейкобу. – Черт! Сегодня ты их вытаскиваешь на свет божий из канавы, а завтра им уже подавай обед на золотых тарелках! Лучше уж буду Констанции Тальмадж водичку подавать, чем возиться с целым гаремом этих…

– Тебе девушка понравилась?

– Нормальная. Профиль хороший. Да все они одинаковые!

Джейкоб купил для Дженни Принс вечернее платье за сто восемьдесят долларов и повез ее вечером в «Лидо». Он был доволен собой и даже волновался. Они оба много смеялись и чувствовали себя счастливыми.

– Даже не верится! Ты будешь сниматься! – сказал он.

– Да они меня, наверное, завтра же выгонят. Слишком уж все просто получилось…

– Нет, не просто. Все удачно сложилось – в плане психологии. Так вышло, что Билли Фарелли был в настроении…

– Он мне понравился!

– Да, он хороший, – согласился Джейкоб. Но ему пришло в голову, что двери к успеху ей уже помогает открывать кто-то другой. – Он – простой необузданный ирландец, так что ты с ним поосторожней!

– Я заметила. Всегда видно, когда парень хочет тебя захомутать.

– Что?

– Да нет, я не хотела сказать, что он ко мне клеился, красавчик! Просто у него такой взгляд… Ты понимаешь, о чем я? – Ее красивое лицо искривилось в глубокомысленной улыбке. – Он это любит; сегодня днем это было очень хорошо видно.

Они выпили бутылку улучшенного и весьма пьянящего грейпфрутового сока.

В этот момент к их столику подошел официант.

– Это – мисс Дженни Принс! – сказал Джейкоб. – Ты еще не раз ее увидишь, Лоренцо, потому что она только что подписала контракт с киностудией. Всегда относись к ней со всем возможным вниманием!

Когда Лоренцо удалился, Дженни заговорила.

– У тебя самые красивые на свете глаза! – попробовала она; она старалась, как могла, но лицо при этом оставалось серьезным и печальным. – Честно! – повторила она. – Самые красивые на свете. Любая девушка была бы счастлива, будь у нее такие глаза!

Он рассмеялся, но ее попытка его тронула. Он погладил ее по руке.

– Веди себя хорошо, – сказал он. – Работай изо всех сил, чтобы я мог тобой гордиться – и тогда нам с тобой будет хорошо.

– Мне всегда с тобой хорошо. – Она смотрела на него, не отрывая глаз; она касалась его взглядом, словно руками. Ее голос звучал ясно и бесстрастно. – Честно, я не шутила по поводу твоих глаз! Ты всегда думаешь, что я шучу. Я хочу сказать тебе «спасибо» за все, что ты для меня сделал!

– Ты с ума сошла? Я ведь ничего не сделал. Увидев тебя, я почувствовал, что просто обязан… Да любой бы почувствовал, что обязан…

Появились какие-то артисты, и ее взгляд тут же от него оторвался.

Она была так молода – Джейкоб еще никогда так остро не чувствовал молодость. До сегодняшнего вечера он всегда считал себя молодым.