— Нет! — зарычал Трэвис, прижимая к груди шкатулку.

— Ну же, миленький, не надо сопротивляться. Ты такой молодой, симпатичный… Зачем тебе умирать? — Она развела руки. — Иди ко мне. Сольемся вместе, а потом я отведу тебя к ним, и ты тоже получишь награду. Мы будем жить вечно, и наша красота никогда не потускнеет.

Трэвис в ужасе уставился на нее.

Кайрен шагнула вперед.

— Ты напрасно боишься, красавчик. Это совсем не больно. Подумай сам, человеческое сердце — оно такое нежное, такое хрупкое. Ты даже не представляешь, какое это блаженство — избавиться от него! — Экстатическая гримаса исказила на мгновение ее прекрасные черты. — Я чувствую себя великой, могущественной, неуязвимой… И я знаю, что ни страх, ни печаль, ни боль никогда больше не затронут его.

Трэвис заглянул ей в глаза. В них была пустота.

— Да, Кайрен, — тихо сказал он. — Ты никогда не испытаешь ни боли, ни страха, как никогда больше не испытаешь ни любви, ни радости, ни счастья. Неужели ты не понимаешь, что ты наделала? Ты променяла на кусок бездушного железа живое сердце. Свое сердце, Кайрен!

На миг ему показалось, что слова его нашли какой-то отклик, но уже в следующий момент лицо графини превратилось в безобразную маску ярости и злобы.

— Нет! Ты лжешь! — прошипела она и прыгнула к нему, одновременно отводя руку с кинжалом для удара.

Атака была столь стремительной, что Трэвис едва успел перехватить запястье Кайрен и удержать в каком-нибудь дюйме от груди направленное прямо в сердце острие. Она боролась отчаянно, со свирепостью разъяренной пантеры и совсем не женской силой — в этом графиня не обманула: железное сердце действительно наделяло хозяина сверхчеловеческой мощью. К счастью, Трэвис был чуть ли не вдвое тяжелее, да и панический ужас впрыснул ему в кровь достаточно адреналина, чтобы сравняться с противницей. Невероятным напряжением мышц ему удалось отшвырнуть ее в сторону. Кайрен ударилась о стену и упала, кинжал вылетел из ее разжавшихся пальцев и со звоном заскользил по полу.

Трэвис лихорадочно осмотрелся. Есть! Дверь в дальнем углу. Он бросился к ней и навалился плечом. Дверь со скрипом открылась. За спиной раздался леденящий кровь вопль.

— Ты еще пожалеешь об этом, Трэвис Уайлдер! — бесновалась графиня, в бессильном гневе царапая ногтями грязный пол. — Горько пожалеешь! Ты не пожелал стать моим, но знай: в отместку я лишу тебя того, что тебе дороже всего. Лишу и уничтожу! Посмотрим тогда, как вынесет потерю твое сердце!

Ни разу в жизни не доводилось Трэвису сталкиваться со столь всепоглощающей ненавистью. Раньше Кайрен, несмотря на все ее недостатки, имела право называться женщиной, но в существе, которое сейчас корчилось перед ним в припадке бешеной злобы, больше не осталось ничего человеческого. Она перешла грань, и теперь ей нет возврата.

Он захлопнул за собой дверь, задвинул деревянный засов и пустился бежать по темному коридору. Еще одна дверь впереди. В лицо ударил порыв ледяного ветра. Перед Трэвисом простирался верхний двор, тускло освещенный зависшей над стенами и бастионами луной. А вот и знакомый темный силуэт чуть поодаль — башня толкователей рун. Пожалуй, единственное место в замке, где он сможет найти понимание и помощь. Быстро оглядевшись по сторонам, Трэвис в несколько прыжков пересек открытое пространство.

Сердце бешено колотилось, пульс отдавался в ушах ударами тяжелого кузнечного молота, легким не хватало воздуха, но он все-таки добрался до цели. Нырнув в дверь, Трэвис ринулся вверх по винтовой лестнице.

— Рин! Джемис! Где вы? — закричал он, влетая в большой зал.

Рин поднял голову и удивленно обернулся на крик. Молодой рунный мастер стоял на коленях перед жаровней. Трэвис застал его как раз в тот момент, когда он собирался подбросить туда пригоршню угля. Рину хватило одного взгляда, чтобы понять, в каком возбужденном состоянии находится его бывший ученик. Поднявшись на ноги, он озабоченно спросил:

— Что случилось, Трэвис? Тебе плохо?

— Они нашли меня, Рин! — выпалил он, задыхаясь от бега и волнения. — И сейчас гонятся за мной. Толкователь нахмурился:

— О ком ты говоришь? Постой, я понял! В. — замке чужие? — Лицо его потемнело. — Враги короля?

Трэвис кивнул, но тут же замотал головой. Рин почти угадал, только врагами на этот раз были отнюдь не мятежные бароны или разбойники с большой дороги. Но времени на объяснения у него не было.

— Послушай, мне нужно как можно скорее попасть в пиршественный зал и отыскать Фолкена. Он потом все тебе расскажет. Ты мне поможешь?

Рин глубоко вздохнул и согласно кивнул:

— Хорошо, Трэвис. Хотя я ничего не понял, но если ты считаешь, что это так важно, я готов.

Трэвис с благодарностью посмотрел на друга. В такую ночь о лучшем напарнике не приходилось и мечтать. Как же ему повезло, что Рин оказался на месте. Быть может, еще есть надежда, что все закончится благополучно?

— Но прежде выслушай меня, Трэвис, — снова заговорил рунный мастер. — Ты же еле на ногах стоишь. Мало будет от тебя толку, если ты грохнешься в обморок, не успев добраться до Фолкена. Прошу тебя, выпей сначала хотя бы глоток вина.

Острое ощущение ускользающего, как вода сквозь пальцы, времени подстегивало к немедленным действиям. Он хотел отказаться, но в горле так пересохло, что он не сумел выговорить ни слова. Конечно, Рин прав! Ему просто необходимо что-нибудь выпить и передохнуть пару минут. Махнув рукой, Трэвис тяжело опустился в кресло у жаровни.

— А где Джемис? — с трудом прохрипел он.

— Он уже там, в зале, — ответил Рин, разливая по кубкам вино из глиняного кувшина.

Трэвис протянул руки к пылающим углям. Он изрядно продрог. Туника отсырела от пота, и по спине побежали мурашки. Энергично потерев ладони над жаровней, Трэвис вдруг обратил внимание на комок белых перьев рядом с ней. Голубь. И похоже, мертвый. Странно. Он нагнулся и пальцем перевернул еще не успевшее остыть тельце. Свалился с насеста под потолком? Нет, не может быть. Да и головка болтается. Кто-то свернул голубю шею, и произошло это всего несколько минут назад.

— Сейчас мы тоже туда отправимся, — заметил Рин, не оборачиваясь. — Совсем скоро начнут подавать угощение, а нам еще нужно успеть произнести над пищей название предохраняющей от порчи руны.

Но Трэвис его не слышал. Он не мог оторвать взгляда от мертвой птицы. Внезапно на белоснежной грудке расплылось алое пятнышко. Что это? Кровь? Секунду спустя рядом с первым пятном появилось второе, точно такое же. Трэвис вскинул голову и посмотрел наверх.

Он был привязан за ноги к стропилам. В выкатившихся из орбит глазах застыл смертельный ужас, лицо побагровело, язык вывалился. Из уголка рта капала кровь. Голова старого толкователя рун бессильно болталась: его шея тоже была свернута — как и шея белого голубя у ног Трэвиса. Вот только свернуть шею человеку далеко не так просто, как маленькой птичке. Для этого требуется незаурядная сила и крепкие руки…